Atlantis Subtext

[Molly_Malone]

Название: Atlantis Subtext
Автор: Iocane
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Категория: Slash
Рейтинг: PG
Жанр: AU, Humour
Пейринг: Шеппард/МакКей
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Атлантида отколола шуточку, а потом начала общаться с Родни. (Крэкфик!)
Количество слов в оригинале: 3552
Разрешение на перевод: получено
Примечания автора: Приношу извинения создателям “Волшебника из страны Оз”, “Элвина и бурундуков” и “Баффи – истребительницы вампиров”.

Глава 1. Гелий.
*
**
*
Со временем новые люди, что сейчас обитали в ее стенах, стали нравится Атлантиде, некоторых она даже полюбила. Они соединяли свою компьютерую сеть с ней и она узнавала об этих людях все больше. Узнавала об их праздниках, так не похожих на мрачные воспоминания о ее строителях. Эти люди были такими свежими и новыми, а в их праздниках было столько жизни, сколько Атлантида не видела гораздо дольше, чем десять тысяч лет.
Она наблюдала как послания – они называли их электронными письмами – летают туда-сюда между ними. В них говорилось о приближающемся празднике и в каждом были мрачные предостережения.
“Держите МакКея подальше от лаборатории №7 во вторник” было в одном. В другом был совет “надо сказать морпехам о “новой оружейной” на Уровне 6”, это привело город в замешательство, потому что на Уровне 6 не было никакой оружейной или чего-то, что люди могли бы использовать как оружейную.
Атлантида провела собственное исследование, сверила дату того вторника, который упоминался в нескольких сообщениях, и нашла значение этого праздника.
Как только она поняла суть этого праздника, у нее сформировался план.
И когда часы ее новых стражей показали полночь, Атлантида привела свой план в действие.
*
**
*
Первым порывом Родни было обвинить Зеленку. Этот план сорвался, когда он добрался до лаборатории и услышал, что инженер то ругается на чешском, то вместе с Симпсон поет “Follow the Yellow Brick Road” [см. прим. 1].
Так что это было не только у него в комнате. Когда он услышал их высокие писклявые голоса, нрав Родни немного смягчился, но только немного. Кажется, проблема охватывала весь город.
Работать над проблемой в лаборатории оказалось не так уж и сложно. Зеленка бормотал себе под нос достаточно тихо, так что его высокий от гелия голос не раздражал. Симпсон предпочла хранить молчание, а голос Мико и так был таким тихим, что гелий мало его изменил.
Они не могли отследить корни проблемы ни в одной из секций. Казалось, тут было воздействие на систему циркуляции воздуха в целом. Гелий впрыскивался в воздух в сотне разных точек и ни один протокол не мог на это повлиять. Не помогло даже полное отключение системы, через пять минут ее перезапустила включившаяся система аварийной безопасности.
Родни гордился тем, что хотя он и проснулся в стране Жевунов [2], он не скатился до глупого хихиканья.
Конечно, с появлением Шеппарда всё изменилось.
– Родни, что, черт возьми, здесь происходит? – было как-то не особенно страшно, когда голос Шеппарда был похож на Волшебника из страны Оз.
Симпсон и Зеленка сдались сразу и начали давиться от смеха, услышав негодование полковника. И то, что он на это обиделся, совсем не помогло.
– Это совсем не смешно. Смешно было час назад, а если мне еще хоть кто-нибудь скажет следовать по дороге из желтого кирпича… – Он многозначительно потянулся к своему пистолету, но к тому моменту даже Родни уже не мог сдержать смеха.
– Я думал, что у тебя есть кое-какие мозги [3], полковник, – Родни старался говорить более низким голосом, но звучал при этом как Жевун, пытающийся кого-то соблазнить, Зеленка уже бился в конвульсиях.
– Это правда не смешно, Родни! Кто из твоих умников это устроил?
– Никто! Я хотел бы считать, что у моих подчиненных воображение способно на большее, нежели закачать гелий через вентиляционную систему! – Даже во время спора Родни толком не мог сдержать улыбку. Он же мог слышать свой голос и голос полковника, и они были похожи на пару ссорящихся мышей.
Остатки самообладания были утрачены, когда Элизабет созвала руководство на экстренное совещание. У нее и так был достаточно высокий голос, а в сочетании со стрессом и гелием она стала похожа на гиперактивного бурундука.
*
**
*
Внутри Атлантиды дрогнуло что-то давно забытое, когда в ее залах раздавались отзвуки смеха. Многие пели и большинство ее обитателей вроде бы были счастливы.
Но не ее фаворит. Она чувствовала его раздражение всеми своими электрическими контурами. Ее второго фаворита раздирали противоречия. Она чувствовала его веселье, но при этом он был чем-то огорчен. Поначалу этого не было. Только когда оба ее фаворита были вместе, она смогла почувствовать, как его радость от этой шутки поблекла.
Она не стала из-за этого беспокоиться, сколько она их знала, эти двое всегда были зеркалом друг для друга, отражая и усиливая другого.
Тем временем на совещании все старались побороть свой смех. Она удивлялась, зачем они сопротивлялись своему веселью. Этот день был праздником веселья и смеха, ведь так? Она провернула шутку, которая должна была стать очень смешной, согласно ее исследованию, и для большинства это сработало.
Настроив большую часть сенсоров на смех, параллельно Атлантида слушала совещание.
*
**
*
Элизабет напустила на себя свой самый строгий вид, пока остальные не успокоились. Потребовались все ее дипломатические навыки, чтобы не присоединиться к смеющемуся Карсону.
Джон явно не осознавал абсурдности споров на повышенных гелием тонах. И Родни явно был не лучше, когда указал ему на это.
– У тебя голос как у обдолбанного бурундука! – Родни было, похоже, все равно, что и он был точно такой же.
– У всех, Родни! Это надо исправить, причем СРОЧНО!
– Зеленка работает над этим, когда не изображает мэра Жевунов!
– Люди не занимаются своей работой! По дороге сюда я четыре раза слышал “Yellow Brick Road”, а еще я слышал, как Бейтс, Стэкхауз и Пэрриш пели песню из “Элвина и бурундуков” [4]. Несколько “твоих” ученых собираются создать гильдию леденцов [5]!
– А с каких это пор тебя волнует, кто делает их работу? – парировал Родни, его голос стал еще выше из-за взвинченного состояния.
– Джон, он прав, – осторожно заметила Элизабет. Ей удавалось контролировать свой голос лучше всех – годы работы дипломатом. И хотя ее голос все также звучал словно она жила в резервуаре с гелием, она смогла отбросить это ощущение комедии в нем.
Да и все это уже немного надоело.
– Ну и как у нас сейчас обстоят дела? Карсон, ты смог найти с этой смеси что-нибудь потенциально опасное или заразное?
Отсмеявшись Карсон смог ответить.
– Ничего токсичного. В смеси достаточно кислорода для нормального дыхания. Я провел сравнительный анализ гелия в воздухе и я вполне уверен, что он изготовлен здесь, на Атлантиде. Весь гелий, который мы привезли с собой, на месте, я проверил.
– Так что, город делает это самостоятельно? – спросил Родни, его губы сложились в привычную косую ухмылку.
– Но зачем? – возмутился Джон. Его тонкий обиженный голос порушил все остатки серьезного настроя в комнате и трое его коллег не смогли сдержать смех.
– Если бы Ронон был здесь, он тоже был не рад этому, как и я. – Джон нацепил свое лучшее обиженное выражение лица “посмотрите на меня, я совсем не дуюсь”.
– Ронон говорит мало и ему все равно, – усмехнулся Родни. И Тейла, и Ронон были на материке и поэтому пропустили все веселье.
– Джентльмены, – медленно произнесла Элизабет, отчаянно стараясь не быть очередным Жевуном.
–Если бы я не был уверен в обратном, я бы подумал, что за все это действительно отвечает сам город. Это никак нельзя остановить. Мы не можем найти никаких резервуаров с газом, чтобы отсоединить их, в программах об этом ничего не упоминается и каждый раз, когда мы думаем, что нашли способ прекратить все это, город начинает все по-новой.
Все серьезно обдумывали его слова. Наедине с собой, каждый рассматривал возможность того, что Атлантида разумна. Родни уже говорил, что теоретически компьютерная сеть города была достаточно сложной для возможности существования развитого искусственного интеллекта.
Пока они все это обдумывали, Зеленка вызвал Родни по радио. Родни его внимательно выслушал, очень стараясь не рассмеяться и не перебивать.
– Я уже иду, – он закрыл свой ноутбук и встал, – Зеленка что-то нашел.
*
**
*
– Я – Темный Повелитель Кошмаров! – пафосно заявил Лорн, Симпсон, казалось, сейчас лопнет со смеху. – Трепещите предо мной! [6]
– Ну ладно, Гэчнер, – недовольно рыкнул Родни, когда зашел в лабораторию. – Давай играй в Вестника Ужаса где-нибудь в другом месте.
– Я просканировал всю электронную почту, хотел найти хотя бы упоминание о том, что планировалось на сегодня, – Зеленка показал Родни логи сообщений.
– И что? Кто это сделал?
– Насколько я вижу, никто, однако, – он вывел на экран логи по слежению за электронными письмами. Только несколько человек имели доступ к просмотру всей переписки. Родни, Элизабет, Джон и Бейтс могли просматривать всю переписку в сети, хотя такой доступ тщательно протоколировался во избежание злоупотреблений. Зеленка указал на следы доступа к каждому электронному письму в городе.
– И кто это? – Родни уселся в кресло рядом Зеленкой и вывел данные на свой ноутбук. Они работали молча и их сосредоточенность на деле потихоньку свела на нет весь смех вокруг.
К тому времени как они во всем разобрались, большинство людей вокруг уже устали от своих писклявых голосков и смех сам сменился молчанием.
– Это она, – в тонком голосе Зеленки слышалось благоговение. – Как нам попросить ее прекратить это? Вряд ли она слушает.
– Возможно, она получает информацию из электронных писем, раз мы не нашли ее следов на аудио- и видеозаписях. Дай-ка я попробую…
Родни открыл форму письма и начал набивать текст, строка “Кому” при этом осталась незаполненной.

Тема: Первое апреля!
Атлантида, если это ты ответственна за гелий в воздухе, пожалуйста, выключи его. Поначалу было смешно, но если ты умна настолько, насколько я тебя считаю, то ты видишь, что сейчас это уже не очень смешно.
Спасибо,
РМ
*
**
*
Атлантида прочитала письмо не адресованное никому. Уже так давно никто не пытался общаться с ней напрямую. Даже ее создатели давным-давно перестали с ней говорить. Атлантида уже почти забыла, что может говорить с другими.
Она еще раз прочитала письмо от РМ, своей вежливой просьбой прекратить несанкционированные действия он выдвинул себя на место ее первого фаворита, даже вперед полковника, которому ее шутка не понравилась.
Подумав, Атлантида ответила.


Глава 2. Подтекст Атлантиды.

Кому: Родни
От: [ошибка 288X-245 – отправитель неизвестен]
Тема: кас: Северный пирс
Я проверила свои записи и нашла несколько чертежей с первоначальной планировкой этой секции. Затопление уничтожило мои сенсоры в том районе, поэтому я не могу определить, что там повреждено, а что – сохранилось. Этот район первым получил повреждения и, насколько я знаю, ваши люди его особенно не исследовали. В приложении перевод записей и дополнительных заметок.
Также я была бы очень признательна за уборку в восточном шпиле.
Не мог бы ты объяснить мне, почему ваш полковник Шеппард упорно называет меня “Майком”. Я не могу найти ссылок на это имя, которые соответствовали бы его намерениям.
Атлантида

*/**/*

Кому: [ошибка 2452X-253 – получатель не указан]
От: д-р Родни МакКей
Тема: кас: Северный пирс
Я займусь твоими сенсорами в этом районе. Сейчас, благодаря твоим планам, район прочесывает команда. И пока самая большая проблема – это рыбы, которые там жили, пока не заработали протоколы системы аварийной безопасности.
Команда майора Лорна очень благодарна за твой знак признательности. Полковник Шеппард завидует, что в его квартире нет работающей системы объемного звучания. Он привык быть твоим любимчиком, а теперь ревнует.
Майк – это отсылка к научной фантастике, роману Хайнлайна [7]. Я нашел для тебя копию, правда, на греческом, но я думаю, что для тебя это не проблема. Оставил где обычно. Наверное, ты ее уже закончишь к тому моменту, как я допишу это письмо.
РМ
П.С. Я сделал для тебя официальный почтовый адрес, Зеленка устал, что каждый раз как случается ошибка на почтовом сервере, к нему приходят оповещения.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: полковник Шеппард
Полковник Шеппард – настоящий избалованный ребенок, когда ему нужно, чтобы я что-то сделала. Я не из таких. Теперь я понимаю, что значит “Майк”. Если он еще раз так назовет меня, у него неделю будет холодная вода в душе.
Атлантида

*/**/*

Кому: Атлантида
От: д-р Родни МакКей
Тема: кас: полковник Шеппард
Ты же знаешь, что он в этом меня обвинит, так?
Да, ты правильно поняла про Майка. И я должен сказать тебе спасибо за выражение лица Джона, когда ты вклинилась в тот разговор по радио. Комментарии про Макса Хэдрума [8] с его стороны были совершенно неуместны.
РМ

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: миссии
Я знаю, что ты говорил мне больше не отслеживать электронные письма, и я перестала, но доктор Вейр собирала информацию по Р56-334. В официальных записях ничего нет, но я нашла запись в личном дневнике, где упоминается эта планета.
В приложении перевод.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: д-р Родни МакКей
Тема: кас: миссии
Я передал запись доктору Вейр. Она приняла к сведению новую информацию, но она не считает, что опасность, отображенная в той записи, является основанием для того, чтобы списать эту планету со счетов. Но все-таки мы возьмем с собой еще одну команду, так на всякий случай.
Шеппард снова прошелся на тему “подружки по интернету”. Ты можешь включить в его комнате что-нибудь из Вагнера в 3 часа утра, ради меня, пожалуйста? Я бы и сам этим занялся, но я как раз заканчиваю ремонт тех сенсоров на северном пирсе.
Родни

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: Вагнер
У доктора Зеленки был “Раммштайн” – я использовала его. Это громче и он проснулся очень быстро. Видеосъемка прилагается.
Я понимаю нежелание Вейр отказываться от Р56-334. Моей информации десять тысяч лет. Надеюсь, она окажется несоответствующей истине.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: д-р Родни МакКей
Тема: кас: Вагнер
Ты насколько умна, настолько и коварна. Хотя не стоило мне посылать видео. Мне не надо смотреть, как голый Шеппард пытается найти, откуда идет звук.
Утром мы отправляемся на Р56-334.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: д-р Родни МакКей
Тема: Р56-334
Ты была права.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: д-р Родни МакКей
Тема: кофе
С одной стороны, Р56-334 была очень, очень ужасной, как и было написано в дневнике.
С другой стороны, доктор Пэрриш говорит, что семена, которые так больно вросли в нашу кожу, обладают свойствами, схожими с бобами кофе. Сейчас они уже в гидропонике и он считает, что уже через шесть месяцев у нас будет самый настоящий по меркам Пегаса кофе.
И еще у меня для тебя кое-что есть. Ты спрашивала про земных птиц, я подумал, что тебе это понравится.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: кас: кофе
Я рада, что никто серьёзно не пострадал.
И я получила подарок, спасибо. Крылья даже двигаются!
Я, наверное, опять разбалтываю чужие секреты, но мне кажется, что в последнее время Джон стал проводить больше времени в одиночестве. Ты не знаешь, почему?

*/**/*

Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: кас: кофе
Удивительно, насколько ты иногда бываешь ветреной.
А Шеппард, наверное, просто ревнует, что теперь ты говоришь со мной, а не с ним одним.
Ты же с ним все еще говоришь, да? В смысле, я всегда предполагал, что ты говорила или что-то в этом роде. Я знаю, что он стал резким из-за всей этой ерунды с гелием, но я и раньше догадывался, что он просто прятал тебя ото всех.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: кас: кофе
Когда он первый раз появился, я почувствовала Джона очень сильно. Мы могли …общаться, но он никогда не пытался как-либо обратиться ко мне напрямую. Наше взаимодействие было по сути автоматическим, он о чем-то подумал и мои программы ему отвечали.
Он, кажется, не очень заинтересовался даже этим поверхностным общением, с тех пор как началась наша переписка.
Возможно, он действительно ревнует.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: кас: ты должна это прочесть, это так смешно!
Я вижу, что Зеленка включил тебя в свой список рассылки “шутка дня”.
№7 по-моему особенно удачная.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: перебои в энергоснабжении
Надеюсь, ты это получишь. Мы работаем над проблемой. Мы все исправим и ты будешь в порядке.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: кас: перебои в энергоснабжении
ПОЖАЛУЙСТА, МОЖНО Я ЕГО ЗАКРОЮ В КОМНАТЕ НИЖЕ УРОВНЯ ВОДЫ И ОТКРОЮ ШЛЮЗ В ОКЕАН?!

*/**/*
Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: кас: перебои в энергоснабжении
Нет. Каванах получит соответствующее дисциплинарное взыскание. Смотри сообщение от доктора Вейр.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: кас: перебои в энергоснабжении
О, эта женщина – само зло! Но, все-таки, можно я побалуюсь с климат-контролем в его комнатах?

*/**/*

Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: кас: перебои в энергоснабжении
Как будто я могу тебе запретить.

*/**/*

Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: Западный пирс
Спасибо за предупреждение. Наверное, ты уже знаешь, что мы благополучно всех вытащили и потеряли только два ноутбука. Мне жаль, что Гринбург тебя не послушал, но до этого момента о том, что ты разумна, знали только я, Элизабет, Джон и Радек. Позже Элизабет соберет совещание, на котором все это обсудят. Всем сказали иметь при себе радио на случай, если ты захочешь присоединиться. А еще я могу установить что-нибудь удобное для общения на каком-нибудь из компьютеров.
Наверное, меня завтра весь день не будет. Шеппард настаивает на том, чтобы я брал больше уроков по пилотированию. Правда, я не вижу в этом смысла, но он уверен, что чем больше в команде хороших пилотов, тем лучше.
Кстати, это напомнило мне о Радеке, я знаю, что у него нет гена, но может у тебя есть какой-нибудь способ помочь ему с джамперами? У него небольшие проблемы с калибровкой напряжения и подгонкой кристаллов.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: кас: Западный пирс
Я рада, что все целы. Ноутбуки попали в мою систему очистки и я пытаюсь восстановить их программное обеспечение и данные.
Уроки пойдут тебе на пользу. Я видела твои летные данные – и ты называешь это прямой линией?
И прежде чем ты начнешь возмущаться, я не подсматривала, эти данные скачиваются и анализируются автоматически как часть обучающего протокола. Я даже не уверена, что Джон знает о нем, но пока пилот не будет соответствовать определенному набору критериев, их считают студентами. И ты, и Бекетт – оба студенты и если бы вам не были нужны все пилоты, каких только можно найти, я бы вообще не разрешила вам управлять джамперами.
Я помогаю Радеку как только могу, и по электронной почте, и через мгновенные сообщения, и голосом. Я не могу изменить протоколы, чтобы дать ему доступ уровня обладателей гена, не открыв при этом двери для рейфов. Но, все-таки, у меня есть одна запись, которая может помочь.

*/**/*
Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: Радек
А что в твоей базе данных на счет брачных отношений? Мне кажется, Радек хочет сделать тебе предложение. Нет нужды говорить, что устройство, которое ты для него сделала, работает. Он в тебя по уши влюблен.
И если то, что он бормотал – всякие нежности, можешь не трудиться переводить это для меня. Я надеюсь, что вы двое будете счастливы, я уверен, что вместе вы создадите много прекрасных компьютеров.
И не прикидывайся скромницей, ты прекрасно знаешь, как прошло мое занятие по пилотированию. Это было действительно занятие! И не надо делать вид, что ты не скачала видео, как только мы вернулись.

*/**/*

Кому: Родни
От: Атлантида
Тема: кас: Радек
Мы назовем первенца в честь тебя, Родни.
Да, я скачала видео. Тебе надо копию?

*/**/*
Кому: Атлантида
От: Родни
Тема: видео из джампера
Пожалуйста.

конец

Примечания :
[1] Песня “Follow the Yellow Brick Road” взята из фильма 1939 года “Волшебник из страны Оз” с Джуди Гарленд. Клип
[2] Жевуны – один из народов, населяющих страну Оз.
[3] Подразумевается сравнение со Страшилой, который пошел по Дороге из Желтого Кирпича в надежде добыть себе мозги.
[4] Это выглядело бы так
[5] Очередная отсылка к фильму “Волшебник из страны Оз”, к популярной песенке “Lollipop Guild”. Клип
[6] Лорн косплеит персонажа по имени Гэчнер из сериала “Баффи – истребительница вампиров”.
[7] Майк – главный герой романа Роберта Хайнлайна “Чужак в чужой стране”, человек, воспитанный марсианами.
[8] Макс Хэдрум – персонаж британского сериала “Max Headroom: 20 Minutes into the Future” – создание с искусственным интеллектом и электронным голосом.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш, МакШеп

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

No Sacrifice

[Molly_Malone]

Название: No Sacrifice
Автор: encchick
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Категория: Het, Slash
Рейтинг: PG
Жанр: Angst, Drabble, First Time
Пейринг: Келлер/МакКей, Шеппард/МакКей
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Потому что подполковник Джон Шеппард состоит в ВВС США, а Дженнифер ждет Родни.
Количество слов в оригинале: 497.
Разрешение на перевод: запрос направлен

Она уже ушла на работу. На подушке все еще держится запах ее шампуня. Родни уже проснулся, лежит и не двигается. Ему хочется продлить это мимолетное ощущение. Но он знает, что скоро придет Джон, уже почти девять. Он всегда приходит в девять ровно. Завтрак, затем они вместе идут к лабораториям, а потом подполковник Джон Шеппард сдержанно улыбнется и оставит доктора Родни МакКея его работе.
И если по пути их пальцы иногда касаются друг друга, если они постоянно обмениваются взглядами, если уголки рта подполковника Шеппарда приподняты в улыбке, то что ж, никто из них об этом не говорит. Потом они встретятся за ланчем, спокойно посидят за едой, посмеются над историями о своих бестолковых подчиненных, будут долгий взгляд или два и несколько улыбок, предназначенных только друг для друга и ни для кого больше. И каждый такой эпизод будет наслаиваться на следующий, без каких-либо обсуждений, замечаний или хотя бы подтверждения того, что это вообще было. Потому что в конечном итоге подполковник Джон Шеппард состоит в ВВС США, а Дженнифер ждет Родни. Обычно с нежной улыбкой, огромной кружкой кофе и руками, приятно оплетающими плечи Родни.
А потом в воинский устав внесут изменения. Правила взаимодействия военных и гражданских смягчат, а правило военных США под нелепым названием «Don’t Ask, Don’t Tell” отменят.
Подполковник Джон Шеппард и доктор Родни МакКей однажды замешкаются с завтраком. Не будет сдержанных улыбок. Они не прикоснутся друг к другу по дороге к лабораториям Родни. Но доктор МакКей найдет предлог зайти в свой редко используемый офис, а подполковник Шеппард последует за ним.
Дверь закроют на замок.
Родни обопрется о стол и спросит: – И что мы теперь будем делать?
А Джон покачает головой. Он сделает шаг вперед, его рука скользнет вдоль щеки Родни, он подождет, пока Родни зажмурит глаза, как будто от жгучей боли, а затем наклонится вперед и сделает то, что он хотел сделать с того самого момента, когда сел в древнее кресло и услышал слова “Майор, скажите мне, где мы находимся в Солнечной системе.”
Для этого ему не надо будет ничем жертвовать. Под его губами буду двигаться упругие губы Родни. У Родни будет вкус кофе, не-совсем-бекона и черничных кексов. Это будет кульминацией многих лет желания, сублимации и отказа. И это будет длиться почти вечность.
Затем Родни, наконец, оторвется от него, улыбнется и скажет: – Я думал, что именно это ты и скажешь.
И подушка Родни утратит аромат цитрусов и солнечного света, их заменят запах оружейного масла и сандалового дерева. В стирке теперь будут боксеры вместо крошечных трусиков, а на прикроватной тумбочке будет лежать классика русской литературы вместо медицинских журналов.
А когда он будет спать, в его кожу будут вжиматься армейские жетоны.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш, МакШеп

---

Just Like Richard Gere Movie

[Molly_Malone]

Название: Just Like Richard Gere Movie
Автор: Domenika Marzione
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Категория: Gen
Рейтинг: G
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: майор Джон Шеппард с точки зрения морпехов Атлантиса.
Разрешение на перевод: получено
Примечания переводчика: в тексте присутствует грубая лексика. Морпехи - такие морпехи!

– Мне плевать, что ты о нем думаешь, сержант, – Самнер орал Макинау прямо в лицо, как типичный инструктор по строевой. – У него золотые дубовые листья на погонах и это значит, что все в этой комнате кроме меня должны обращаться к нему “сэр”. Я всё понятно объясняю?
На это был только один возможный ответ и Макинау его и выдал.
– Так точно, сэр!
– Хорошо, – рыкнул Самнер, сделал шаг назад и обвел всех взглядом. – Я не желаю повторять этот разговор. С кем-либо. Майор Шеппард не входит в структуру командования, но он, тем не менее, офицер и вы будете обращаться к нему с должным уважением.
Кто-то смотрел прямо перед собой, кто-то виновато глядел в пол, в зависимости от того, кто использовал по отношению к Шепарду одно из множества нелестных прозвищ, ходивших в казармах.
– А теперь выметайтесь отсюда, – приказал Самнер и из озлобленного его голос стал почти заботливым. – У вас будет мало шансов оторваться. По крайней мере, в этой галактике.
Ухмыляясь все вышли из комнаты, головы у всех уже были заняты мыслями о том, в какие бы неприятности вляпаться в возможно последнюю увольнительную на земле. Стэкхаус, человек с большими планами, уже организовал вылазку в местную забегаловку с приличными отбивными, которую присоветовали парни из ВВС.
– Йоу, Тиг, – сказал Туссан, – заметил, что лейтенанта не пригласили?
В их взводе все были новичками, но Форд появился позже всех и до сих пор пытался запомнить как их всех зовут, не говоря уже о том, как заставить их работать как часы. А в данном случае – вбесить. Для этого не было ничего лучше майора Шеппарда.
– Лейтенанту Форду, наверное, будет особое приглашение, – покачал головой Тиг.
Это началось почти сразу после прибытия в Колорадо. Парни с базы в Антарктике (и кто бы считал таких крутыми?) болтали об офицере ВВС, который вечно слонялся по базе, пил кофе, болтал о футболе и включал прикосновением всякую фигню, потому что у него был ген как у Древних.
(Стэкхаус, у которого тоже был ген, рассказывал любому желающему, что у него женщины включаются от одного прикосновения и до сих пор это не привело ни к чему хорошему. А Маркхэм всегда отвечал, что это из-за того, что все женщины Стэкхауса – надувные.)
Парни с базы в Антарктике ненавидели Шеппарда. По-настоящему ненавидели, а не прикрывали этим зависть. Они говорили, что Шеппард ленивый, действует не как офицер – даже по слабоватым стандартам ВВС “где мой латте?” – или как боец. По слухам он сам выбрал назначение в Антарктику и не только ради того, чтобы включать тамошним ученым всякую фигню. И вот в этом-то и была вся соль – не все могли участвовать в боевых действиях, но каждый, кто стоил хоть сколько-нибудь дороже жетонов на шее, хотел быть там. А Шеппард не хотел. Никто не произнес вслух слово “трус”, но это было уже и не нужно.
– … мотель. Наличные мне еще не скоро потребуются.
– Думаешь, тебе повезет, Бейтс?
В Колорадо Шеппард вел себя практически также, как и в Антарктике, но при этом был окружен себе подобными. И им он, похоже, также не нравился. Сам Шеппард не только оказался достойным своей репутации, но даже превзошел себя. На совещаниях он сидел, развалившись на кресле, и в качалке никто его ни разу не видел. И хотя обычно только тыловые крысы так фанатично следуют стандартам ухода за внешностью, в КЗВ все же было больше настоящих военных, чем офисных работников. И казалось особенно глупым даже не озаботиться приличной стрижкой, когда велики шансы среди дня наткнуться на генерала в каком-нибудь из коридоров.
Парни разделились: одни думали, что Шеппард старается, чтобы его отчислили из состава экспедиции, а другие – что он знал, что его не выкинут и поэтому так выпендривался. Все знали, что Шеппард управлялся с игрушками Древних как никто другой и из-за этого, возможно, мог бы драть овцу прямо перед звездными вратами и его все равно не отчислили. Не то, чтобы он думали, будто Шеппард трахает овец. Зачем искать скотину, если у тебя есть доктор Вейр?
То, что Шеппард был постельной игрушкой доктора Вейр, было общепризнанным фактом. Майор был очень даже ничего на вид, а Вейр – не слепая. Она постоянно пыталась всучить Шеппарда Самнеру, как продавец подержанных машин свой товар покупателю. Шеппард участвовал в тренингах и совещаниях вне зависимости от того, имел он к этому отношение или нет. Рикауэр преподавал социологию перед тем, как поступил на военную службу, и он говорил, что это как в Европе с ее монархиями – королева дает своему фавориту все, чего тот ни захочет. Хотя, может быть, Рикауэр и приплел лишнего, потому что Шеппард, по-видимому, не очень-то многого и хотел. Он делал, что положено, но не более и не менее того. Он не отставал, но и не обгонял, и это вызывало еще больше разочарования. И раздражения. Потому что ни один военный не работал по принципу “сделать ровно столько, чтобы отстали”. Даже в ВВС.
– Ты идешь?
– Да, попридержи коней.

***
День общей съемки настал и вместе с ним до всех, наконец, дошло, что через две недели они покидают галактику и не факт, что вернутся. Все (кроме лейтенанта) уже были в Ираке или Афганистане, а некоторые и там, и там, и все нервничали как раз из-за того факта, что они покидают свою планету. Поэтому они отыгрывались друг на друге, высмеивали плохие стрижки, перекрученные галстуки и засос на шее у Лаганзо, который он тщетно пытался прикрыть.
Ждать – это хуже всего. Чтобы убить время, они сравнивали наградные планки и обменивались историями, пытались договориться, кто какую музыку берет с собой, чтобы не было повторов и однообразия, раз уж из дома посылок еще долго не предвидится. Штаумитц планировал взять аудиокниги, а Эверсби знал, как скачать пиратские фильмы из интернета и отсюда все разговоры неизбежно скатились к тому, кто какое порно будет брать с собой.
Они все еще спорили, кто лучше: Дженна Джеймсон (лесбо эра) или Джентил (лесбо эра), когда Шеппард вышел из лифта … и разговоры смолкли.
Пожалуй, в первый раз из уважения к самому человеку, а не к званию. Потому что у Шеппарда на груди было цацок гораздо больше, чем должно было быть у ленивого солдата. И вдруг все другие слухи – те, которые исходили из ранее считавшегося нелепым предположения, что в Антарктику Шеппарда отправило разозленное им же начальство, за то, что он делал правильные вещи в неправильное время, что он был пилотом на спецоперациях, впавшим в немилость, а не тыловик-неумеха – казались уже не таким вздором.
– Продолжайте, – криво ухмыльнувшись, он прошел мимо отутюженных и накрахмаленных морпехов, выстроившихся вдоль стенок коридора. – Не буду прерывать столь важный разговор.
Он скрылся за углом, но разговор не возобновился. Вместо этого они обменялись удивленными взглядами и тихим “что за нахрен?”, пока до них не дошло, что, возможно, они совсем не знают этого человека, того, про которого они думали, что уже его раскусили.

@темы: Джон Шеппард, Переводы, Категория: джен

---

Оранжерея

[Molly_Malone]

Название: Оранжерея
Автор: lavvyan
Переводчик:  Molly_Malone
Бета:  bfcure
Категория: Slash
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Джон Шеппард/Родни МакКей
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Ну что ж, это о цветах. И об опылении. И, хм… о пчелках? *кашляет*
Примечания: AU, First Time, Humour, PWP.
Разрешение на перевод: получено
Количество слов: 3538 в оригинале

1. В расцвете сил.

Они росли в небольшой, но все же хорошей оранжерее. Даже знаменитой тем, что в ней выращивали не всякие модные штучки вроде орхидей, роз и тому подобного, а в основном обычные садовые цветы. Там цвели хризантемы необычных расцветок, незабудки, гвоздики, олеандры, анютины глазки.
И тюльпан с подсолнухом.
Тюльпан был совершенно обыкновенный, округлый и немного скучный, но самого ярко-голубого оттенка, какой только можно представить, как проросший кусочек неба. Рядом было недавнее приобретение – подсолнух, высотой всего несколько дюймов и его дикая копна лепестков смотрелась немного распущенно. Тюльпану подсолнух не нравился. Ему казалось, что другой цветок не воспринимает его всерьез.
– Я – тюльпан особого канадского сорта, – самодовольно заявил он подсолнуху. – Это только вопрос времени, когда мне присудят Селекционерскую премию.
– Ты скучный и неинтересный, – перебил его ирис в своей обычной бесцеремонной манере. Поговаривали, что он считал себя лучше всех только потому, что был выше остальных.
– Я полагаю, что внешний вид – это не самое главное качество цветка, – опередила возможные протесты тюльпана чертополох. Она была действительно великолепным созданием: буйные крупные цветки посреди шипов, и ирис немного поник от ее подколки. Но все же он не извинился, и ромашки вздохнули, когда тюльпан начал дуться. Вслух и громко.
– Я думаю, ты красивый, – сказал подсолнух.
– А я думаю, твоё мнение здесь не имеет никакого значения, – фыркнул тюльпан уже более миролюбиво.
Так и начались отношения, где каждый старался поддеть и подколоть другого, но без грубостей, подсолнух старался, чтобы тюльпан не отрывался от земли, а другие цветы не отвернулись от него из-за его вздорного характера. В свою очередь, тюльпан был особенно рад просвещать подсолнух о различных типах удобрений и иногда играть в игру “гуано/не гуано”.
А потом, в один прекрасный день, прекратился полив.
Поначалу, никто особенно не беспокоился, потому что у поливочной системы было устройство, подающее сигнал тревоги, если был какой-либо засор в трубах. Ну, почти никто, кроме тюльпана, но он всегда был пессимистом, так что остальные цветы никогда не слушали его жалобы и мрачные предсказания. Но когда солнце встало второй раз, а земля в горшках оставалась все такой же сухой, и воды все не было, по оранжерее прошел обеспокоенный шелест, и листья начали нервно подрагивать.
– Тюльпан что-нибудь придумает, – попытался успокоить цветы подсолнух, хотя его друг с голубыми лепестками продолжал хмуриться, пока другие смотрели на него в ожидании.
– Я попробую, но, несмотря на то, что вы все думаете, я – не суперцветок.
– Да разве кто-нибудь так думает? – спросил подсолнух у притихших цветов, и все цветы закачали своими головками, даже маргаритки.
– Прекрасно, – раздраженно бросил тюльпан, – но, должен вам сказать, это совсем не помогает.
Он немного подумал, прекрасно понимая, что если он не придумает что-нибудь, то все вокруг завянут и умрут. В порыве вдохновения он сконцентрировал всю свою энергию на том, чтобы его корни росли в сторону внешней стенки горшка. Сделать такое было не так-то просто, поэтому прогресс был ужасно медленный. Прошел еще один день без воды, и некоторые цветы начали проявлять явные признаки увядания.
– Тюльпан, – стебель подсолнуха стал сгибаться под тяжестью корзинки, и если он сломается, то даже вода не спасет цветок от смерти.
– Я работаю над этим!
В отчаянии тюльпан устремил все оставшиеся соки к корням, чтобы они росли быстрее, его листья ликующе затрепетали, когда он почувствовал, что глиняный горшок теряет равновесие, смещается со своего места на полке. И падает.
Его горшок раскололся, черепки разлетелись по полу, и из-за этого сработала уже другая сигнализация.
– Тюльпан, приятель, ты как там? – забеспокоился подсолнух и попытался заглянуть за край своей полки, его лепестки грустно поникли.
Ответа не было.
Казалось, прошло ужасно много времени, пока, наконец, не появился цветовод. Он увидел увядшие цветы и беспорядок на полу и тихонько ругнулся. Тюльпан безжизненно обвис в руках гигантского человека, когда тот подобрал его, и поры всех цветов сжались, при виде того, как уносят их друга.
Солнце прошло по небосводу совсем немного, когда вновь начался полив, но особого энтузиазма что-то не наблюдалось.
Прошла почти неделя перед тем, как к ним вернулся тюльпан; краешки его листьев всё ещё были слегка подсохшими, но в остальном он чувствовал себя прекрасно в своем новом терракотовом горшке. Подсолнух заметно воспрял духом, когда его друга поставили опять рядом с ним, и даже ирис неохотно пробурчал спасибо. В целом же ничего сильно не изменилось.
Может, кроме того, что тюльпан разорялся о глупых однолетних цветах и пытался припрятать одно из семечек подсолнуха в темную, жирную землю своего горшка. А иногда подсолнух говорил тюльпану, как бы он хотел, чтобы к нему хоть один раз прилетел кто-нибудь из жужжащих за стенами оранжереи насекомых, пусть даже его лепестки давно облетели и листья начали засыхать.
А если иногда тюльпан немного отодвигался, чтобы дать подсолнуху побольше света, они обвиняли в этом недостаток удобрений.

2. Срочно нужны пчелы (или не нужны)

– Знаешь, – однажды утром сказал подсолнух, – по-моему, моя пыльца созрела.
Тюльпан в этот момент жадно всасывал первую за этот день порцию воды и удобрений и чуть не подавился собственными корнями.
– Ты с ума сошел? – возмущенно спросил он. – Ты не должен говорить мне такие … вещи.
Он вернулся к своему завтраку, изо всех сил стараясь не замечать другой цветок. Да, они были друзья, даже лучшие друзья, и хотя тюльпан иногда хотел, чтобы подсолнух тоже был тюльпаном, потому что одна мысль о том, что осенью он его потеряет, причиняла ему боль, он не говорил о таких вещах, опасаясь выставить себя дураком. Когда тебе нравится цветок другого рода – это одно, а спрашивать его о том, чтобы сделать вместе гибрид – это совсем другое.
И да, они – друзья, но они определенно не рассказывали друг другу о состоянии своих органов размножения.
– Эй, тюльпан, – подсолнух приглашающе повел лепестками. – Хочешь заняться перекрестным опылением?
Простите?
На миг все цветы в оранжерее затаили дыхание.
– Ты… Я…, – тюльпан запнулся и чуть позже тихо спросил, – правда?
Подсолнух кивнул, и ромашки разочарованно вздохнули.
– Правда. – Затем, подумав, добавил, – ну, конечно, если ты не против?
Это прозвучало необычно застенчиво, и тюльпан поторопился приободрить его.
– Нет, нет, в смысле, да. В смысле, хочу, да, – он замялся, чувствуя себя окончательно и бесповоротно глупым, но он с трудом представлял, как они могут переопылиться без ветра или насекомых. Снаружи довольные пчёлы врезались в стеклянные стенки оранжереи, и на один миг он их яростно возненавидел.
– Как, хм, и как ты хочешь это сделать?
– Ну, я подумал, я наклонюсь вот так, – подсолнух протянулся к тюльпану, выгибаясь насколько позволял его жесткий стебель, его лепестки взволнованно трепетали. – А затем, может, если ты тоже пойдешь навстречу…
Тюльпан не пришлось долго уговаривать, он постарался согнуть свой стебель как можно больше без вреда для клеток. Было немного больно, но когда их листья впервые соприкоснулись, это было как восход солнца. Листья подсолнуха были грубыми и несколько более пушистыми по сравнению с его собственными, они шершаво скользили по его восковой кожице, и он не мог сдержать дрожь.
А потом их лепестки коснулись друг друга, мягко и гладко, ощущение настолько неземное и все же… все же…
Подсолнух выдохнул и вздрогнул, неловко наткнувшись на околоцветник тюльпана.
– Извини, – удрученно сказал он, – мои тычиночные нити слишком короткие – …
– Нет, я могу … у нас получится.
Тюльпан развёл свои лепестки так широко, как только смог, открыв незащищенное рыльце, оно уже было слегка липким, готовым принять пыльцу. Они вытянулись навстречу друг другу и соприкоснулись, слились вместе ворохом трепещущих листьев и качающихся стеблей. Тюльпан дрожал, чувствуя, как пыльца подсолнуха прилипает к его рыльцу, и вопреки всему надеялся, что хотя бы одно зернышко образует пыльцевую трубку вглубь его пестика прямо к семяпочке.
Да, он был несколько сентиментален, хотя и старался этого не показывать.
– Тюльпан…, – прошептал подсолнух, крошечные трубчатые цветки его большой корзинки подрагивали, уткнувшись в лепестки тюльпана, их листья дрожали от напряжения и удовольствия от физического контакта. Но цветы не очень приспособлены для таких вещей, и в итоге им всё же пришлось отдалиться друг от друга.
Тюльпан распрямился и напоследок погладил подсолнух своими большими лепестками, нечаянно размазав пыльцу подсолнуха по его же цветкам.
– Эй, – встряхнулся подсолнух. – Ты что, хочешь меня клонировать что ли?
Тюльпан не ответил, и подсолнух покачал головой. Он наклонился и легонько шлепнул тюльпан по околоцветнику.
– Я – многолетнее растение.
Ох. Тюльпан сердито растопорщил листья и огрызнулся: – Я и так знал.
– Конечно, знал, – усмехнулся подсолнух.
Так они и стояли в молчании, купаясь в сиянии августовского утра, и пыльца подсолнуха покалывала чувствительный пестик тюльпана.

***
Однажды теплым днем подсолнух проклюнулся сквозь влажную почву своего горшка и моргнул от света.
– Эй, – неожиданно мягкий голос приветствовал его, и он обернулся на звук. Над ним возвышался тюльпан, уже раскрывший свои ярко-голубые лепестки, и он казался настолько знакомым, что вся остальная оранжерея не была настолько важна для подсолнуха, как тюльпан.
Рядом с ним был еще один тюльпан, маленький, желтый, с пушистыми листьями.
– Эй, – ответил подсолнух. – А кто твой друг?
– Он – гибрид, – гордо ответил тюльпан. – Первый в своём роде; он точно выиграет Селекционерскую премию!
– Да? – Подсолнух обернулся к желтому тюльпану. – Поздравляю.
– Его зовут Tulipa Heliantha, – любезно добавил тюльпан.
Вся оранжерея слышала, как подсолнух от потрясения не мог толком двух слов связать, а только запинался и что-то лепетал.

3. Полёт шмеля.

А потом был год, когда горшки подсолнуха и тюльпана стояли слишком далеко друг от друга и весь сезон, похоже, им предстояло провести без переопыления. Пока в ранее незамеченную трещину в стекле не пролез шмель. Все цветы, умолкнув от удивления, смотрели, как он с громким жужжанием полетел к подсолнуху, сел прямо посредине его большой корзинки и запустил свой хоботок в один из маленьких трубчатых цветочков, чтобы высосать сладкий нектар.
– Эй! А ну сейчас же убирай оттуда свой мохнатый зад! – тюльпан махал листьями в праведном гневе и шмель послушно перебрался с цветочков подсолнуха на край его горшка. – У тебя вообще воспитание есть? – продолжал тюльпан, – мог бы хотя бы представиться прежде, чем губить совсем невинный цветок!
– Согласен с ним, – кивнул подсолнух, стараясь проявить солидарность, хотя он и подумал, что тюльпан перегнул палку. И было очень приятно почувствовать хоботок шмеля в том цветочке.
– О, мне очень, очень жаль! Я – игривый шмель, – заявило насекомое, и подсолнух захихикал.
– Да, спасибо за то, что указал на очевидный факт, – отрезал тюльпан, а шмель покачал головой.
– Нет, я говорю о своём виде: Bombus impatiens. Хотя твою ошибку часто повторяют, парень.
Тюльпан начал было закипать при слове “ошибка”, но подсолнух многозначительно посмотрел на него, потом посмотрел еще раз, и тюльпан склонил свои лепестки в смущении.
– Знаешь, что я тебе скажу: ты собираешь немного пыльцы вон с того тюльпана, – подсолнух повёл было листом в направлении тюльпана, но его тут же перебили.
– И сейчас он имеет в виду меня, а не тот желтый тюльпан. – Тюльпан немного откинулся назад и пригвоздил шмеля взглядом. Его сосед по полке – Tulipa Heliantha – презрительно фыркнул и сразу же заработал сердитые взгляды от обоих родителей.
– Да, ты собираешь пыльцу у вон того голубого тюльпана и, – продолжил подсолнух, – можешь брать мой нектар.
– Что, правда? Да это – лучшее, что я услышал за весь день! – просиял шмель.
– Да ладно. Он наверняка собирается совратить и испортить меня, а потом улететь вместе с моей пыльцой к своей королеве, чтобы она допустила его к своему телу.
– Тюльпан, – зашипел подсолнух, – веди себя со шмелем прилично, а то не будет тебе никакого перекрестного опыления!
– Нет, нет, я рад помочь. – С этими словами шмель снова взлетел и по совершенно дикой траектории направился к тюльпану, чтобы сесть на его лепесток. Тюльпан задергался, когда шмель начал заползать внутрь цветка и его пушистые щетинки терлись о внутреннюю поверхность лепестков. Там он подергал пыльники, но пыльца из них не посыпалась.
– Ой! Пыльца застряла!
– Что же. Кажется, в этом году перекрестного опыления не будет. – Тюльпан очень старался не показать своего разочарования, а лепестки подсолнуха слегка поникли.
– Нет, подожди. У меня все получится, – упрямо возразил шмель.
– Что ты… – ох! – Тюльпан смолк, когда шмель схватил его пыльники своими жвалами и быстро задвигал своими крыльями так, что весь цветок завибрировал.
– О, великое Солнце, – вздохнул тюльпан, его листья затрепетали, – опыление с жужжанием.
Он расправил свои лепестки в полнейшем блаженстве, явно достигнув цветочной нирваны, а подсолнух старался изо всех сил не лопнуть от зависти. А потом шмель видимо решил, что он вытряс достаточно пыльцы и перестал жужжать. Тюльпан вздрогнул в последний раз, когда насекомое выбралось из его цветка, его пыльцевые мешки на задних лапках были круглыми и доверху наполненными.
Теперь была очередь подсолнуха, и он уже помахивал в нетерпении своими внешними лепестками. Как он и обещал, шмель заботливо рассыпал пыльцу тюльпана по крошечным цветочкам подсолнуха, стараясь, чтобы как можно больше круглых гладких зернышек пыльцы попало на готовые к опылению рыльца его пестиков. И, если повезет, хотя бы одно из них оплодотворит семяпочку подсолнуха.
А затем хоботок шмеля нырнул внутрь первого цветочка, и подсолнух задохнулся от непередаваемого ощущения наполненности, почувствовав себя пустым, как только шмель вынул оттуда свой длинный хоботок только затем, чтобы снова погрузить его в следующий цветочек. И еще один, и еще, пока трепещущий от наслаждения подсолнух не утратил связность мыслей, чувствуя только, как насекомое жадно набросилось на его густой нектар. Как ни жалко, но и этому тоже пришел конец, и подсолнух в изнеможении повесил голову.
– Эй, ты как? – озабоченность сквозила в голосе тюльпана, и подсолнух смог слегка кивнуть.
– Я должен уже возвращаться обратно к моей королеве. – Шмель повис в воздухе между двумя цветами, его пыльцевые мешки снова были пусты. – Желаю вам удачи с вашим проектом по гибридизации.
– А, ну да. Тебе тоже. – Тюльпан не особо искренне помахал шмелю на прощанье листьями, всё ещё подозревая неладное в том, что он сделал с подсолнухом. – Ты точно в порядке?
– Я в полном порядке, тюльпан, – вяло возмутился подсолнух. – Просто немного устал.
Он чуть подождал, наблюдая, как листья тюльпана беспокойно качались, а лепестки подрагивали, пока, наконец, тот не сдался и спросил: – Ты как думаешь, это сработало?
– Я не знаю, – подсолнух попробовал повертеть своими цветочками. Он не чувствовал ничего необычного, но это еще ничего не значило. – Я думаю, мы увидим.
Они широко улыбнулись друг другу, прекрасно зная, что даже если перекрестное опыление этим летом и не сработает, сам опыт того стоил.

***
Цветовод так и не узнал, как его цветы снова смогли переопылиться, даже будучи в надежно закрытой оранжерее.
Но на следующий год маленький голубой Soliel Tulipe все-таки выиграл Селекционерскую премию.

4. Секс и пыльца.

Когда однажды летним утром подсолнух погрузил свои корни в свежий, теплый раствор удобрений и начал пить, то через несколько глотков он понял, что вкус несколько … отличался. Не в плохую сторону, просто другой, незнакомый, не похожий ни на одно удобрение, которое они до этого пробовали. Подсолнух еще раз втянул корнями смесь, для того, чтобы на этот раз сознательно распробовать вкус. Слегка металлический, сладковатый, с темной нотой скорее всего органического компонента. Совсем неплохо, он жадно глотал смесь, свежая вода приятно бежала по его водопроводящим тканям вместе с питательными веществами, теплое утреннее солнце грело его листья и головокружение и приятное покалывание, расходящееся … постойте-ка.
Подсолнух встряхнул головой, но всё вокруг и дальше продолжало расплываться, все больше трахеид и ситовидных трубок было охвачено новой смесью, все его мысли затуманились, и осталось только одно желание – опыляться.
Это определенно было не гуано.
– Хм. А ты тоже чувствуешь себя … странно? – нерешительно спросил тюльпан и подсолнух издал стон. Конечно, из-за уборки и ремонта стекол цветовод убрал большую часть цветов из оранжереи и сейчас подсолнух стоял на две полки выше и у них не было ни единого шанса прикоснуться друг к другу, да и ждать, что вдруг сюда залетит шмель тоже бесполезно, и О, Солнце, сделай же что-нибудь!
– Что скажешь, если мы попробуем кое-что новое? – сказал он хриплым голосом, не обращая внимания на то, как от голоса тюльпана волоски на его листьях встали торчком.
– Что-то … что-то новое? – в голосе тюльпана проскальзывала неуверенность, а его лепестки слегка подрагивали.
– Да. Ты бы мог, – подсолнух еще раз набрал полные корни воды с удобрением и ему показалось, что он скоро опрокинется от желания, – ты бы мог поласкать себя.
– Что, здесь? – пискнул тюльпан. – Но ты же меня увидишь!
– Ну, в том и смысл.
– Но…
– Ну давай, тюльпан, будет классно. Поверь мне.
Медленно, почти стеснительно, тюльпан распустил свои лепестки, его округлый цветок раскрылся, и подсолнух смог увидеть его длинный крупный пестик, увенчанный звездой из плодолистиков и окруженный шестью более короткими тычинками с темными пыльниками, покрытыми пыльцой. Нежная внутренняя сторона лепестков тюльпана была почти прозрачного голубого оттенка и переходила в желтый у самого низа. Он был прекрасен и подсолнух любил его за это, любил за его сарказм и за то, что он и грубый, и умный, и смешной, и красивый, такой красивый, что на мгновение подсолнух даже не мог фотосинтезировать. Его широко разведенные лепестки трепетали, тюльпан изогнул свои тычинки внутрь, его пыльники терлись о его рыльце, размазывая прозрачную жидкость, собравшуюся на краях, и оставляя зернышки пыльцы на липкой поверхности. Подсолнуха била дрожь, он жадно смотрел за каждым движением, он хотел, чтобы это он покачивался под этими ласками, чтобы из-за него тюльпан дрожал и извивался. У подсолнуха сильно увеличилось испарение влаги, когда он стал тереть друг о друга свои внутренние трубчатые цветочки, представляя, как он ведет своими листьями по длинному восковому стеблю тюльпана, поглаживает его лепестки своими внешними язычковыми цветочками, чувствует, как другой цветок подрагивает рядом с ним.
А потом тюльпан застыл на мгновение, его твердый пестик торчал в окружении тычинок, и выдохнул: – Солнце! Кажется, я только что самоопылился!
Подсолнух вздрогнул, его пыльники взорвались облаком пыльцы, которая покрыла его мелкими желтыми зернышками с корзинки до стебля. Он застонал, когда почувствовал, как некоторые из них осели на его же трубчатые цветки и прилипли к подрагивающим рыльцам.
– Не говори такие вещи! – сказал он, задыхаясь. Хотя на самом деле, если бы он мог решать, то тюльпан мог бы говорить такое все время.
– Какие? Что я чувствую, как в моем рыльце медленно растет пыльцевая трубка, раскрывая меня изнутри и наполняя мой пестик? – тюльпан поддразнивал его и засмеялся, когда подсолнух снова застонал от таких слов.
– Похоже, мне предстоит расплачиваться за то, что я попросил тебя устроить для меня шоу, да? – Это даже был не вопрос, но все же тюльпан ответил:
– Да. Но подумай об этом так: пять часов, и цветовод даст нам еще одну дозу удобрений.
Подсолнух очень старался не показывать, как он ждет этого, правда, старался.
Ну а если подробные планы тюльпана о том, что они будут делать, когда снова окажутся на одной полке впритык друг к другу, и делали удобрение совершенно ненужным, ну так кто об этом знал?

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш, МакШеп

---

Этот перевод всё-таки добрался до сообщества!

[Dershternen]

Название: О том, как Миллеры успокоились и наконец полюбили Родни (при содействии Джона Шеппарда).
Оригинальное название: How the Millers Relaxed and Learned to Love Rodney (With A Little Help from John Sheppard).
Автор: Sardonicsmiley.
Переводчик:  Dershternen.
Бета:  Эгра.
Персонажи и пейринг: Джинни, Калеб, Мэдисон, МакКей/Шеппард.
Рейтинг: PG-13.
Размер: мини, ~5000 слов.
Саммари: рано или поздно Родни становится твоей неотъемлемой частью. POV Джинни.
Комментарии автора: мне очень хотелось, чтобы у Родни была (более счастливая) семья. Что? Исполнение собственных желаний не воспрещается.
Предупреждение: смутные спойлеры к четвёртому сезону.
Разрешение на перевод: получено.
Размещение: нигде, кроме сайта автора!
Дисклеймер: не моё, не автора, денег не дают.
Ссылка на оригинал: тык.

Читаем перевод на сайте автора.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш, МакШеп, Ссылки, Фанфики

---

Карантин by Emmuzka (авторизированный перевод)

[bfcure]

Название: КАРАНТИН.
Оригинальное название: Quarantine.
Автор: Emmuzka
Переводчик: bfcure.
Бета: Словарь Розенталя на пару с Википедией
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат создателям Звёздных Врат, текст – автору, а я как обычно: денег не получаю, ничего не знаю, моя хата с краю.
Пейринг: Джон Шеппард/Родни МакКей
Рейтинг: PG.
Жанр: Angst.
Размер: мини (у автора получилось 705 слов).
Описание:«- Знаешь, кто умирал от голода первым в концлагерях во время Второй Мировой? – Родни лежал на кровати, и казалось, что новая тема разговора его абсолютно не интересует. - Люди с лишним весом».
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/89239#comments
Разрешение на перевод: Получено.
Статус: закончен.

Читать

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш, МакШеп, Элизабет Вейр - Торри Хиггинсон, Фанфики

---

Слишком много солнца

[Molly_Malone]

Название: Слишком много солнца
Автор: Tarlan
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Категория: Gen
Рейтинг: G
Персонажи: Лорн, Бекетт.
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Лорн чувствует себя не очень хорошо, вернувшись с планеты с сильным ультрафиолетовым излучением.
Примечания: эпизод 02.03 Runner.
Разрешение на перевод: запрос направлен

– Майор Лорн! Чем могу помочь? Я думал, мы договорились провести постмиссионный осмотр твоей команды только через час? Хочешь поскорее расквитаться со всем этим, сынок?
Ожидая пока Бекетт подойдет, Лорн нервно переминался на месте, он обреченно вздохнул, когда доктор в удивлении поднял бровь, не дождавшись ни слова в ответ. Он вернулся с той планеты всего двадцать минут назад, но уже чувствовал жар и дурноту. Пройдя еще несколько шагов в медотсек, Лорн снова остановился и, к большому удивлению Бекетта, начал осторожно стягивать свою куртку.
– У меня тут волдырь.
– О, дай-ка посмотрю.
Он протянул руку и Бекетт схватил ее мягко, но уверенно и начал аккуратно вертеть в разные стороны, озабоченно хмыкая, что взволновало Лорна еще больше.
– Это не очень хорошо, но, к счастью, излечимо. – Бекетт взглянул ему прямо в лицо и то, как он смотрел привело Лорна в полное замешательство, потому что это не имело никакого отношения к общению, а было внимательным изучением его лица.
– Ты не использовал солнцезащитный крем, когда был на той планете? Или костюм химзащиты, как сказал доктор МакКей?
У Лорна хватило такта слегка покраснеть от смущения. – По правде говоря, я думал, что доктор МакКей немного драматизирует…
– Драматизирует? Да он гений, черт возьми, и он работал с источниками радиации с самого начала своей карьеры, так что…
– Доктор Пэрриш не думал, что…
– Доктор Пэрриш – ботаник! МакКей – астрофизик и физик-ядерщик. Между этими дисциплинами есть кое-какая разница. – Бекетт вздохнул. – Я внесу рекомендацию использовать солнцезащитный крем в медпредписания на эту миссию, если действия будут проводиться в дневное время. Кто-нибудь еще был на этой планете под воздействием солнечного излучения без защитного крема?
– Я думаю почти все, док.
– Да, я должен был догадаться, – Бекетт покачал головой. – Глупо … Как глупо! Он глубоко вдохнул и вызвал Вейр по радио.
– Элизабет, все, кто был на последней миссии должны немедленно прибыть ко мне в медотсек.
Элизабет сразу же отозвалась. – Я думала, что мы договорились дать им время отмыться и поесть перед…
– Я передумал, когда узнал, насколько бестолковыми они оказались, почти все.
– Карсон?
– Тут майор Лорн с солнечными ожогами второй степени и, зная что на этой планете в дневное время уровень облучения изотопами йода практически смертельный, мне также придется назначить ему курс лечения от поражения радиацией. Слава богу, что никто из них не был там слишком долго и асгардских методов лечения должно быть достаточно…
Лорн встряхнул головой от злости на самого себя, когда Бекетт закончил разговор по радио и начал гонять свой медперсонал. Когда подтянулась вся команда, не очень довольная изменением приказов, Лорн отметил, что у них тоже были небольшие волдыри на открытых участках кожи. Он подумал о своих ироничных комментариях действий МакКея, только теперь он прекрасно знал, что идиотом тогда был он сам.
Бекетт как будто читал его мысли.
– Родни МакКей иногда может быть невыносим, но он редко ошибается. Тебе стоило прислушаться к его советам … и моим!
– Да.
Это было больно слушать. Лорн вспоминал, как он сказал МакКею, что он должен быть действительно гением, потому что Шеппард его до сих пор не застрелил, но теперь он понимал, почему полковник не выгнал МакКея из своей команды или не убил этого надоеду. Тогда из них всех, кроме МакКея только полковник Шеппард пользовался солнцезащитным кремом, и у Лорна было серьезное подозрение, что это не из-за указаний Бекетта, а только из-за его веры в МакКея … потому что МакКей редко ошибается.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: джен, Карсон Беккет - Пол МакДжиллион, Эван Лорн - Каван Смит

---

Три раза, когда Джон Шеппард проснулся в лазарете (и один раз, когда нет)

[Molly_Malone]

Название: Три раза, когда Джон Шеппард проснулся в лазарете (и один раз, когда нет)
Автор: busaikko
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Рейтинг: G
Пейринг: Шеппард/МакКей
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: полностью канонная AU, пост-Вегас. Хм. Думаете, название говорит само за себя. Нет? Хорошо… Четыре вещи, которые busaikko дала бы детективу Шеппарду, если бы смогла. Потому что мы все знаем, что с хэппи – эндами у меня туго. Нет, правда.
Примечания: эпизод 5.19, AU – Vegas
Разрешение на перевод: получено


1. Детектив Шеппард

Джон очнулся и увидел, что рядом с его кроватью стоит бригадный генерал. Он хрипло выдохнул «сэр» и попытался отдать честь, прежде чем вспомнил, что он уже не военный. У него не двигалась рука и он не мог поднять голову, чтобы посмотреть из-за чего это. Все тело болело, но боль была приглушена лекарствами.
Генерал отложил папку, которую он читал, и позвал медсестру, та обращалась к Джону «дорогуша», пока проводила довольно интимные процедуры и давала ему кусочки льда в качестве питья, он думал, что такое бывает только в телесериалах. Джон начал кое-что вспоминать. В него, кажется, стрелял пришелец, и это расстраивало его гораздо больше, чем то, что генерал видел его голым.
– Я – Джек О'Нилл, – сказал генерал – О'Нилл. Взгляд его очень темных глаз был неприятно пристальным. – Ты у нас все время умираешь, а доктора каждый раз вытаскивают тебя с того света. От тебя мертвого было бы меньше проблем. И что же нам с тобой делать?
Медсестра сказала: – Сейчас, сейчас, – сделала пометки в электронной карте в изножье кровати и задернула за собой занавески. Джон обернулся к генералу.
– Я хочу к вам, – сказал он и его голос дрогнул только самую малость. Он слишком устал, чтобы притворяться незаинтересованным: как он по всему этому изголодался, прямо как Рейф, так, что если его не возьмут к ним, то это будет равносильно смертному приговору. Долгие годы он ничего не желал настолько сильно.
Генерал небрежно пожал плечами и плюхнулся в кресло для гостей. Джону пришлось потрудиться, чтобы повернуть к нему голову, но у него получилось, а О'Нилл нахмурился, когда это понял, но вставать не стал. – Еще бы ты не хотел, – он ответил. – Но это не комиксы, где чудаки и неудачники спасают мир. Программой Звездных Врат руководят ВВС США и ООН. Твоя военная карьера потерпела крах. Все, что ты делал после этого, было катастрофой. Тебе почти сорок и тебе нечего предложить нам.
– Вы сражаетесь с пришельцами, – резко ответил Джон. Его подавленное настроение в мгновение ока сменилось яростью, он списал это на лекарства. Очень хорошие лекарства. – Я могу убивать этих ублюдков не хуже любого другого. Я летаю. Я вам нужен. – Он прищурился. – Вам же нужно пушечное мясо. –
– Ты нравишься МакКею, – кажется эта идея не давала покоя О'Ниллу.
Джон рассмеялся прежде, чем вспомнил, почему ему не следовало бы этого делать, а потом скрипел зубами, пока волна жуткой боли не спала. Минуту он осторожно вдыхал и выдыхал, а потом попробовал заговорить: – МакКею понравился я из другой вселенной. –
О'Нилл склонил голову, обдумывая слова Джона, а затем ухмыльнулся. – Если ты ему расскажешь, я прикончу тебя своими руками, знаешь, что мы нашли в одном мире? МакКей был известным музыкантом и играл эту электронную дребедень, нью-эйдж. У меня дома есть его CD. Конечно, – добавил он, приподняв бровь, – ноты на немецком, потому что в том мире нацисты победили. – Он поднял ладони, как бы говоря «ну вот так». – Я слышал, в мире бесконечное число вселенных и в них случается все что угодно. Может, ты подумаешь «Да какая мне разница, кто-нибудь где-нибудь все исправит, мне не обязательно напрягаться.» Или, – он наклонился вперед, – это может заставить тебя понять, что здесь и сейчас это твой единственный шанс и дай тебе Боже сил сделать все правильно. –
Джон сглотнул. –Я признаю, что облажался. Но не из-за того, что я не старался делать свою работу хорошо. Сэр. – Он старался дышать ровно и неглубоко и моргать не так часто, чтобы не поставить себя в неловкое положение. Чертовы лекарства.
– Ты совершаешь феерические ошибки, – сказал О'Нилл и поднялся из кресла. – Я жду от тебя не менее феерических успехов. Ты снова в ВВС, майор Шеппард, а ВВС отдает тебя МакКею. Ты будешь его телохранителем и мальчиком на побегушках. Будешь варить ему кофе и массировать ему ноги, если он захочет, и нести его на руках, когда он устанет. На миссиях на других планетах ты отвечаешь за его жизнь. Чтобы он был живой и всем довольный. – О'Нилл переступил с ноги на ногу и удовлетворенно улыбнулся. – Между нами говоря, мы тут уже собирались тянуть спички, потому что это самая худшая работа на этой или любой другой планете. Но, может быть, и самая важная. – Он направился к выходу, но потом обернулся: – Только не говори МакКею, что я это сказал. –


2. Майор Джон Г. Шеппард (Атлантида, команда МакКея)

Джон провел тридцать девять часов в неудобном кресле после катастрофы на М3В-RR6. Всем он говорил, что отсыпается (про свои кошмары он молчал). Команда МакКея приносила ему еду; миловидная медсестра, которая всегда с ним заигрывала, одолжила ему флисовое одеяло.
Джон был благодарен, что ему разрешили остаться у кровати МакКея. Он посчитал, что если Колдвелл не пристрелил его за то, что МакКей чуть не погиб, значит, ему предстоит отправка обратно на Землю на крейсере «Саманта Картер», а там либо его посадят в тюрьму, либо выгонят из армии с позором. От таких мыслей его потряхивало, поэтому он предпочитал об этом не думать. Он думал о том, что МакКей поправится, очнется, начнет огрызаться и жаловаться на все подряд, размахивая руками.
Но когда МакКей открыл глаза, Джон сразу увидел, что тот испуган и не понимает, что вокруг происходит. Не удивительно, со всеми этими трубочками вокруг. Джон встал так, чтобы попасть прямо в поле зрения МакКея и попытался придать своему лицу ободряющее, а не виноватое выражение.
– Привет, – он тихо сказал и улыбнулся, когда глаза МакКея сфокусировались на его лице. –Ну вот, мы принесли тебя на Атлантиду. Твоя команда в порядке. Правда, Форд вывихнул лодыжку, но Мелена его уже подлечила. Эй, не трогай. – Джон перехватил руку МакКея на пути к кислородной маске и погладил большим пальцем тыльную сторону его ладони, просто потому, что у него была такая возможность. МакКей одарил его многозначительным насмешливым взглядом и Джон выпустил руку. – Мне нравится, когда ты дышишь, – сказал он, чёрт, сейчас он звучал раздраженно. До Джона внезапно дошло, что у него уже, наверное, не щетина, а борода, да и мылся он в последний раз … во вторник. Он вечно не знал, что сказать, ах, да. – Зеленка принес тебе подарок, – сказал он и вытащил крошечную белую доску с маркером из горки книжек и шоколада, оставленных посетителями вместе с пожеланиями выздоровления.
Глаза МакКея загорелись и он сразу нетерпеливо щелкнул пальцами. Он написал «МНТ» и обвел буквы три раза прежде чем поставить знак вопроса.
– Два, но оба неполные, – ухмыльнулся Джон. – Они боятся их трогать без тебя.
«Хорошо» написал МакКей и добавил «идиоты». Он взглянул на Джона. – Что со мной? –
Джон сглотнул. – Аллергическая реакция на местную пищу – какие-то специи. Ты вроде как перестал дышать. Я тут поволновался немного. –
Карсон научил Джона, как обращаться с разнообразными аллергиями и прочими проблемами со здоровьем МакКея в полевых условиях. Он знал, как обращаться с походным шприцом с лекарством, в джампере он держал МакКея пока Мелена пыталась не дать закрыться его дыхательным путям.
Он сам нес МакКея и не только потому, что это была его работа.
«Рейфы» написал МакКей. Он выглядел уставшим, буквы плясали на доске.
– Мы испепелили этих поганцев, – осклабился Джон, и не важно, что он выглядел чудовищно. – Гранаты и немного С4. –
МакКей, кивнул, в его глазах играла ответная улыбка. «Рад, что ты в моей команде. Иди – помойся, поспи». Его рука с маркером подрагивала, он добавил «спасибо», а потом отдал Джону доску и закрыл глаза.
– Не вопрос, – сказал Джон и увидел, как уголок рта МакКея поехал вверх. Он встал, все суставы в протесте хрустнули, и повернулся было к выходу, но потом, потому что это могло быть прощанием, неловко похлопал МакКея по плечу. – Тебе спасибо. – Он был уверен, что МакКей и представить себе не мог, насколько Джон ему благодарен.
Не выходе из транспортера он столкнулся с Лорном, тот сказал, что полковник хочет поговорить с ним, а затем взглянул на измятую больничную пижаму Джона, потому что в грязной полевой форме находиться в лазарете было нельзя, и добавил: – Я передам ему, что вы скоро подойдете.
Ничего не оставалось, как сказать «да, сэр».
В своем офисе Колдвелл сидел за столом для переговоров вместе с Вейр, перед ними были подносы с ланчем. Джон не любил Колдвелла – это было взаимно – но уважал его. Он был хорошим лидером, даже не смотря на то, что слишком много его амбиций были связаны с Землей и он рассматривал Атлантиду в качестве ступеньки к командованию собственным кораблем класса «Одиссей». Джон стал по стойке смирно и подумал, что сейчас все будет наверное, еще серьезней, чем в прошлый раз.
– Сэр, – сказал Джон и медленно и спокойно выдохнул: – Мэм –.
Колдвелл с раздражением отставил свой йогурт. – Вы с МакКеем уже два года и это первый раз, когда вы попытались его прикончить. Это меня поражает. Не делайте так больше. –
Должно быть, Джон выглядел полностью сбитым с толку, потому что Колдвелл фыркнул и покачал головой. – Я шучу, майор. Насколько я понял, вы все сделали правильно. Вы же были детективом. – На этой фразе его голос приобрел вопросительные интонации, как будто он не мог в это поверить.
– Да, сэр, – сказал Джон, голова у него шла кругом.
– Ну тогда ради бога используйте хоть какую-то дедукцию и логику, чтобы понять зачем вас держат на Атлантиде. –
– Ты один из нас, – сказала Вейр, улыбаясь как профессиональный психотерапевт, а Джон за свою жизнь их уже столько повидал, что чуть не съежился. Вейр этого не заслуживала. – Родни не держал бы тебя в своей команде, если бы он не доверял тебе. –
– Это моя работа, – ответил Джон. – Спасать его жизнь. –
– Тем самым спасая все наши жизни? – улыбаясь спросила Вейр и кивком головы дала понять, что разговор заканчивается. – Не ждите, что на вас падет гнев судьбы – вы должны быть здесь, на Атлантиде. Она взглянула на Колдвелла и что-то загадочное проскочило между ними, любопытно, правдивы ли слухи насчет Колдвелла и Вейр, гадал Джон. – Вы доказали это к моему удовольствию. И ВВС склонны согласиться с этим. –
Колдвелл покачал головой и подобрал ложку: – Вы можете идти, майор. –
Уходя Джон услышал, как Колдвелл что-то тихо сказал и Вейр рассмеялась, но он уже слишком устал, чтобы заинтересоваться что. Когда он попал к себе, он упал и проспал семнадцать часов кряду, пока муж Мелены не начал стучать кулаком в его дверь, чтобы прихватить Джона на утреннюю пробежку. И внезапно сердце Джона раскрылось, охватывая весь город и всю галактику. И следующие три дня он без перерыва улыбался как дурак.


3. Полковник Шеппард (военно-воздушные силы обороны Лантии)

Когда Джон очнулся, МакКей как раз говорил: – Ну скажите мне, полковник, иметь суицидные наклонности входит в ваши должностные обязанности? Потому что я подам прошение, чтобы вас понизили в должности – или скорее повысили. Я уверен ваш президент задолжал мне услугу. – Джон слышал, как он мерил шагами комнату пока говорил, шаги МакКея то затихали в отдалении, то возвращались, замедляясь до полной остановки. Когда он заговорил в следующий раз, его голос был прямо над Джоном. – Я хочу, чтобы ты вернулся в мою команду. С нами ты был в безопасности. –
Джон был просто обязан взглянуть на МакКея после таких слов, потому что кто бы говорил теперь об избирательной памяти. Вся правая сторона его лица была забинтована, так что он мог глядеть на МакКея только одним глазом, но у него был опыт в передаче всего своего раздражения одним взглядом. Обычно, после таких взглядов МакКея разражался тирадой, бурно и подробно объясняя Джону, почему он настолько неправ.
Сегодня лицо МакКея было затуманено тревогой, губы были сжаты в мягкую несчастную линию, а руки, сложенные на груди выглядели так, как будто он поддерживал сам себя.
– Эй, – сказал Джон. Его голос прозвучал в своих ушах просто отвратительно. Он сглотнул и попробовал снова. – Эй. –
МакКей, мастер многозадачности, всячески обзывал и оскорблял Джон, пока сам, подтянув кресло, сел рядом и легонько поглаживал его по волосам одной рукой, а в другую руку взял ладонь Джона. Давным-давно Джон вычислил, что МакКей был влюблен в Джона Шеппарда из альтернативной вселенной. Он не знал деталей, да и не хотел знать. Он не выжил бы тогда в Вегасе, если бы не межреальностная любовь МакКея, так что он в каком-то роде был благодарен. Но иногда МакКей путал их двоих. Иногда он называл Джона по имени и затем выглядел очень потрясенным и печальным; иногда случались неуместные прикосновения, радостные объятья, когда план срабатывал или его ладонь на плече или руке Джона.
Джон очень старался не воспринимать это лично к себе. Ему и так годами приходилось справляться со своими неуместными чувствами к МакКею. МакКей вызывал в Джоне необъяснимое желание быть самым лучим парнем, но, в то же время, иногда он хотел задушить его голыми руками; Джон считал, что он узнал МакКея достаточно хорошо, чтобы не обожествлять, но и не демонизировать его. Он понимал МакКея лучше всех, как он думал, и он очень, очень старался никогда в него не влюбиться.
Поэтому, он должен сказать МакКею, что эта ласка и открытый взгляд этих огромных глаз – совершенно лишнее. Он точно должен. Но вот он, непонятно как доживший до сорока пяти лет, особенно учитывая то, что в своем последнем четком воспоминании он вел свой покореженный F304 прямо в гипердвигатель улья рейфов, и ему до смерти хотелось этого прикосновения, хотелось знать, что он живой, и желанный, и любимый – господи, искушение украсть любовь МакКея было гораздо больше, чем состояние в неотслеживаемых банкнотах.
– Не он, – Джон заставил себя быть честным. Но он не удержался и подался лицом за рукой МакКея, прошедшей по его щеке.
– Наверное, тебе не стоит разговаривать, – сказал МакКей. Большим пальцем он выводил дуги рядом с уголком рта Джона. – КЗВ прислал очень хорошего хирурга-стоматолога. Удивительно, что они сейчас умеют делать с титаном и суперклеем. Я не кто? – МакКей помрачнел и отпрял назад. – Привести тебе кого-то? –
Вот как отталкивать МакКея, когда он всегда выглядит таким обиженным?
– Я, – сказал Джон и спасибо огромное, МакКей! Теперь он понял, насколько сильно у него болит рот. – Я – не твой Джон Шеппард. Я парень из Вегаса. Не твой – ...
Джон попытался махнуть рукой, но двинуться было чертовски трудно, не в последнюю очередь из-за того, что МакКей прилип к нему. МакКей смотрен на него, как будто у него вторая голова выросла, а не просто мигрень вдвое сильнее обычного. Он смог сжать его руку, чтобы отвлечь внимание. – Я потерял глаз? –
Он не то, чтобы помнил, это было больше похоже на сон, как фонарь кабины истребителя складывается на него как какое-то ужасное оригами, и боль, и полный рот крови.
МакКей энергично закачал головой, как собака, отряхивающаяся от воды. – Карсон подлатал тебя. Сказал, что твое зрение должно восстановиться через несколько месяцев. Останутся шрамы, но он сказал, что можно сделать пластическую операцию, а я слышал, что девчонки тащатся от шрамов. – Он перевернул ладонь и прошелся тыльной стороной по скуле и ниже. Джон знал, что МакКей – любитель кошек, но вот предполагается ли, что он должен мурлыкать от такой ласки. – Знаешь, мы не были любовниками. –
– Это не мое дело, – моргнул Джон.
МакКей горько улыбнулся. – Знаешь, если бы я встретил того Шеппарда сейчас, я бы рассказал ему о тебе. Он был больше похож на Колдвелла: карьерный летчик, скорее всего, дослужится до генерала. Превосходный парень, но ты, ты устанавливаешь с людьми крепкие связи. Помнишь, как ты первый раз пошел на миссию на другую планету? Мы все были на этом совещании, Элизабет уже была готова махнуть рукой на народ свободных атозианцев, потому что они ну никак не хотели торговать с нами. Колдвелл хотел применить силу. А ты появился, кто бы ожидал, с карманами, полными мячей для гольфа, для сына Эммаган, которого никто не принимал в расчет, и попросил Холлинга прибыть на Атлантиду помолиться за наших погибших. И это было именно то, что и хотели атозианцы. Ты не видишь политики, ты видишь просто людей. –
– Вейр была в ярости, – ответил Джон. Он уже усвоил урок и знал, что улыбаться будет очень больно, а сейчас у него и сил не было улыбнуться. Было достаточно того, что МакКей улыбался за них обоих.
– А ты всё равно помнишь про ее день рождения каждый год. – МакКей слегка склонил голову и посмотрел Джону прямо в глаза. – Люди шли за другим Шепардом потому, что он был невероятным лидером и героем, но я уверен, что он не помнил про дни рождения и не знал людей рядом с ним так, как ты. Ты знаешь меня и все равно я почему-то тебе до сих пор нравлюсь, хотя тебе уже не платят за то, чтобы ты был моим хранителем. Ты лучший друг, о каком я только мог мечтать. –
– Ты поверил в меня, – Джон приподнял бровь. Он хотел бы сказать больше, но никак не мог найти слов и поэтому взял слова МакКея. – В мою силу характера. – было глупо помнить это, как и вызов глазах МакКея, когда тот произносил эти слова.
Щеки МакКея слегка покраснели, совсем чуть-чуть, а затем он наклонился и нежно поцеловал Джона в пораненные губы. Чуть позже он выпрямился с видом в равной мере разочарованным и стоически сдержанным.
– Это не честно, – сказал Джон. Его речь была неразборчива, а язык самостоятельно искажал все согласные. – Я не чувствую свои губы. –
МакКей фыркнул, но выглядел уже гораздо счастливее. – Ну вот, видишь, – он ответил. – Тот другой Джон Шеппард, наверное, никогда бы не запорол первый поцелуй из-за новокаина. Но при этом, – добавил МакКей, коснувшись лбами с Джоном по атозианскому обычаю, – он никогда не целовал меня. Так скажи, какой из миров лучше? –
Джон ухитрился поднять одну руку, ухватил плечо МакКея и держался за него изо всех сил.
– Люблю твое эго, доктор МакКей, – сказал он. – Оно такое … большое. –
– Вот только не надо говорить мне такие вещи, особенно когда мне придется совершенствоваться в искусстве воздержания, пока ты …, – МакКей запнулся и моргнул, поцеловав Джону кончик носа. – И не вздумай больше гоняться за смертью, слышишь? У тебя тут есть дело, ты должен заботиться обо мне. –
– Конечно, – зевнул Джон. Боли было, наверное, даже больше, чем от смеха, а когда боль его отпустила, МакКей поглаживал его волосы и говорил разные приятные вещи. Джон хотел открыть глаза и сказать МакКею, что он ожидает в ответ тоже самое, насчет обязанностей по заботе, но он уже проваливался в сон. «Когда я проснусь, – он подумал, – я скажу ему».


4. Джон

Джон и Родни арендовали машину в Сиэтле и Родни настоял на том, чтобы самому сесть за руль, потому что Джон никогда не мог заснуть на коммерческих авиарейсах. Джон подключил свой МР3 плеер и включил Джонни Кэша просто чтобы позлить Родни. – Будто я смогу заснуть, когда ты за рулем, – заявил он, но потом ничего не мог вспомнить между отъездом из аэропорта под знакомые звуки “Greystone Chapel” и остановкой в полной тишине, когда он открыл глаза и понял, что у него ужасно затекла шея.
Память вернулась, когда Родни захлопнул водительскую дверь, обошел машину, распахнул дверь Джона и постучал согнутыми пальцами по его голове, объявив, – Мы приехали! –
– Кто ты такой и почему я с тобой сплю? – спросил Джон, зевая. Он с хрустом повертел головой, это тоже верный способ позлить Родни. – Куда приехали? –
Родни потянулся отстегнуть ремень безопасности Джона. Тот схватил его за ворот и притянул, чтобы поцеловать, в конце концов, почему бы и нет? Родни терпел поцелуй гораздо дольше, чем Джон ожидал от него, прежде чем Родни потребовалось стравить внутреннее давление от нехватки разговоров. Джон усмехнулся, когда Родни оторвался от него с обалделым видом, скрытым под внешним раздражением.
– Это дом моей сестры, – ответил Родни. – Помнишь, Ванкувер, и я … о, черт, я нормально выгляжу? –
Джон обернулся, на этот раз щелкнула спина, и увидел, как очень похожая на Родни женщина открывает парадную дверь типового пригородного дома и бежит по лужайке, вытянув руки навстречу. Родни выкарабкался из машины, слегка стукнувшись головой, и поспешил к ней. Джон усмехнулся про себя: «ох уж эти беспокойные МакКеи!». Родни успел пройти три шага по двору, когда его поймали и закружили в крепком объятии. Сестра Родни смеялась и плакала одновременно, вытирая лицо рукавом и оглаживая Родни, как бы отмечая все перемены, произошедшие за эти годы.
Джон немного отстал, вынул из багажника сумки и поставил их на тротуар. Стараясь быть ненавязчивым, он убрал руки в карманы и принялся изучать небольшой тупик с однообразными домами и подсчитывать возможное количество машин в подъездной аллее.
– Шеппард! – рявкнул Родни и Джон очнулся от своих мыслей. – Он все еще спит и пусть тот факт, что он стоит на ногах, тебя не обманывает. – сказал сестре Родни. Джон приподнял бровь для Родни и улыбнулся его сестре (не многие так могут, это талант). – Джинни Миллер, Джон Шеппард. Джон, Джинни. Постарайтесь не возненавидеть друг друга. –
Джинни выставила руку. Когда Джон попытался пожать ее, она притянула его и обняла так крепко, как будто хотела вжать его в себя. – Я так рада наконец-то встреться с тобой, – она сказала прямо ему в ухо. – Мы думали Родни уже не найдет себе никого. Рассказывайте абсолютно все. – Она еще раз сжала его в объятьях, прижавшись лбом к его плечу, а потом отступила и схватила его за руку. – Пойдемте в дом… Помочь с этим, Мер? –
У Родни в каждой руке было по сумке. Джон закатил глаза и выхватил у него ту, которая потяжелее.
– Хочешь покрасоваться?! – шепотом сказал Родни. Джон пристально взглянул на него и произнес одними губами «Мер»?
– Мальчики, – сказала Джинни достаточно резко, чтобы они оба смолкли. Джон был поражен (мысленно представив ее в армии), но как только они оказались в доме, он почувствовал себя не в своей тарелке. Там, казалось, везде были дети, прыгали на них с мебели и скакали вокруг, хвастаясь своими игрушками и прочими сокровищами.
– Мэдисон, Брэдли, Робин, – сказала Джинни, показывая на детей по старшинству. – Калеб, мой муж. Дети, – она сказала (подняв голос совсем чуть-чуть, но с тем же непререкаемым авторитетом), – дядя Мер. Дядя Джон. –
– Привет, – Родни часто заморгал под любопытными взглядами детей и приподнял сумку в руке. – Хм. Мы привезли подарки. –
Джон отступил на шаг назад, не колеблясь оставляя Родни его судьбе. Джинни встала совсем рядом с ним, наблюдая как ее муж и дети дивятся на конструктор Лего из восьми миллионов частей, требующий некоторой сборки.
– Я очень ценю, – начал Джон и смолк, пытаясь придумать, как бы не сказать что-нибудь, что можно принять за оскорбление.
Джинни ткнула его локтем в бок. – Что у нас нет предрассудков и нетерпимости, даже по сравнению с другими канадцами? Мы вегетарианцы и преподаватели, ты думаешь, мы согласны с вашими гомофобскими законами? – она еще раз ткнула его. – Пока вы не в США, можете спокойно целоваться на людях, хотя мне и неприятно это говорить, у нас тоже … были инциденты. –
Джон нахмурился. Родни рассказывал ему о таких вещах, которые случались к северу от границы. – Ну, я вообще-то защищаю твоего брата, – он ответил, подумав, что с трудом удержится, чтобы не стереть в порошок любого, кто попробует хотя бы оскорбить Родни.
Джинни еще раз стиснула его в объятии. – Я так рад, что защищаешь. Знаешь, – прошептала она, – мы не слышали от Мера первые четыре года после свадьбы. Он просто … исчез. – Она казалась несколько потерянной. Джон глубоко вдохнул и обнял одной рукой ее за плечи. – А затем стали приходить эти и-мейлы – всякая всячина, проблемы физики, исследования по лидерству, подробный список его любимой еды и закусок. И все время всплывало твое имя, Джон то, Джон это, и я спросила Калеба, Джон, а кто такой Джон? А он сказал, новый бой-френд. Обычно он ошибается в таких вещах, – она призналась по секрету. – Его несколько дней распирало от радости, когда оказалось, что он прав. – Она склонилась к Джону. – Так я слышала, ты потом едешь в Лас Вегас. –
– У меня там остались недоделанные дела, – ответил Джон, что в какой-то мере было правдой.
Джинни посмотрела на него с явной угрозой во взгляде. – Если во двое собираетесь пожениться и не пригласите нас, то я буду очень, очень расстроена. –
– Кто это собрался жениться? – спросил Родни, подойдя поближе и сложив руки на груди. По неизвестной причине его волосы были взъерошены.
– Твоя сестра думает, что я собираюсь в Вегас быстренько пожениться с парнем по имени Мер, – усмехнулся Джон.
– Черта с два, – рыкнул Родни и ткнул пальцем сначала в Джинни, а затем в Джона. – Будут как минимум два серьезных разговора, которые я даже начинать не стану без поддержки крепкого напитка.
– Кофеварка в кухне, – ответила Джинни. – Пока мы ждем, ты можешь пояснить на счет имени. –
Джон не мог сказать, действительно ли раздражен Родни или притворяется. Он терпеть не мог, когда ему не удавалось правильно прочитать Родни. – Ты не обязан, – сказал он, поймав Родни за рукав.
Родни склонил голову и криво улыбнулся Джону. – Это семейное, – он произнес. – Поэтому ты и здесь. Ну, это моя семья и ты … ты – тоже моя семья. – Он пожал плечами. – Плюс, я почти уверен, у нее нет моих фотографий в виде голого младенца.
Джон наклонился и поцеловал Родни в щеку. – Это одна из самых романтичных вещей, что ты мне говорил, доктор МакКей. –
– Я надеюсь, что и ты в ответ поведаешь мне всякие постыдные истории из своего детства. –
Джон широко улыбнулся. – Мечтай дальше, Мер. –

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш

---

канон, канон)))

[Иммернот]

Все — одной картинкой, и джен, и слэш, и карма Лорна

Title: Lorne and paperwork
Artist: Chubbypup
Medium: pencil
Characters: Lorne
Rating: G
Prompt used: For saphirablue Evan - its not easy to be John's second in command
Artists notes: All the fics out there say that Lorne is left with John's paperwork so that what I thought I would draw.



made for the the SGA Art Shindig 2011

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Категория: джен, Категория: слэш, Рисунки, Ссылки

---

Two Years after Tomorrow by Lavvyan (авторизированный перевод)

[bfcure]

Название: ПОСЛЕ БУДУЩЕГО, ДВА ГОДА СПУСТЯ.
Оригинальное название: Two Years after Tomorrow.
Автор: Lavvyan.
Переводчик: bfcure
Бета: Словарь Розенталя на пару с Википедией
Дисклеймер: Все (или почти все) персонажи принадлежат создателям Звёздных Врат, текст – автору, а я как обычно: денег не получаю, ничего не знаю, моя хата с краю.
Пейринг: МакКей/Шеппард.
Рейтинг: PG.
Жанр: Angst, Established Relationship, POV несериального персонажа.
Размер: мини (у автора получилось 1483 слова).
Описание: «Анин не нравился подполковник Шеппард …».
Ссылка на оригинал: www.wraithbait.com/viewstory.php?sid=15080
Разрешение на перевод: Получено.
Статус: закончен.


Читать?

@темы: Переводы, Категория: слэш, МакШеп, Радек Зеленка - Дэвид Найкл, Ричард Вулси - Роберт Пикардо, Ронон Декс - Джейсон Момоа, Тейла Эммаган - Рейчел Латтрелл, Фанфики

---

What About Us?

[Daniella.J]

Название: What About Us?
Автор: Daniella.J
Бета:  Padackles
Фэндом: Stargate: Atlantis.
Персонажи: Джон/ Родни
Рейтинг: G.
Жанр: romans
Предупреждение: слеш.
Саммери: Джон спас Родни жизнь, но цена оказалась для него непосильной ношей.
Спойлеры: 4х9 «MILLER'S CROSSING».
От автора: Не знаю что на меня нашло, но вот что из этого вышло.



-Джон?

-Не сейчас, Родни, давай потом как-нибудь, ладно? У меня сейчас нет времени.-Джон отмахнулся и направился в свой кабинет, в котором теперь проводил больше времени, чем за все последние четыре года. Родни поджал губы и проводил его долгим, тяжелым взглядом. Всё изменилось с тех пор, как Джон уговорил человека пожертвовать собой ради него. С тех пор всё и пошло наперекосяк. Они больше не проводили так много времени вместе, как раньше, если уж не сказать, что теперь Джон просто всячески избегал его. На любые попытки Родни разговорить его он ссылался на то, что у него просто нет времени. Но Родни, конечно же, в это не верил. Он прекрасно понимал, что Джон просто не может смириться с тем, что сделал. Уж больно тяжкой ношей было то, что он сделал из любви. Родни сопел и злился на весь белый свет.

Всё бы ничего, если бы только Джон не был бы таким же, как всегда со всеми остальными. Вот это как раз таки и бесило Родни. Джон вёл себя так же, как и обычно, но стоило появиться Родни, как он замыкался, уходил в себя и мрачнел с каждой секундой. Вот это-то и бесило ученого. Ну нельзя же быть таким. Нельзя закрываться ото всех, а в особенности от того, кто тебя любит и силится понять, что же происходит в твоей голове. Но это ведь Джон Шеппард, бравый солдат, не знающий страха.

Как-то раз Родни просто не выдержал и решил прижать полковника к стенке. Он сам открыл дверь его комнаты, чем немало удивил Шепарда, и ворвался в неё словно ураган. Едва он успел открыть рот, выплёвывая длинную тираду, что придумывал целую неделю, как завопил сигнал об опасности и Джон, бросив на ходу «Не сейчас Родни» выбежал из комнаты. Впоследствии оказалось, что тревога была ложной и включена совершенно случайно Зеленкой, которому почему-то вдруг срочно понадобилось продиагностировать систему безопасности. Кричал Родни тогда долго и так гневно, что половина научного отделения испуганно дрожала, а другая и вовсе ревела, моля о пощаде. Стоит заметить, что испугался разъяренного Родни даже Зеленка.

С того неудавшегося разговора прошло два дня, когда, зайдя в кафетерий, наткнулся на сцену, которая заставила его сначала побелеть, а затем покраснеть от злости, что норовила выплеснуться в любую секунду. Джон, сидевший за отдалённым столиком, откровенно заигрывал с какой-то брюнеткой из ботанического отдела. Это-то и стало последней каплей в и без того маленькой чаше терпения Родни.

Схватив полковника под локоток, Родни потащил его в свою комнату, где, быстро заблокировав дверь, начал кричать, так что его голос, наверное, был слышен даже в Зале Врат.

-Какого черта, Шеппард?-Начал он, пылая праведным гневом. Джон молчал, то ли не зная, что ответить, то ли специально просто, чтобы взбесить его ещё больше.-Джон!-Проорал Родни. Шеппард опустил голову и продолжил молчать. –Слушай, если ты больше не хочешь продолжать наши отношения, так и скажи. –Потерев ладонями лицо, сдаваясь, уже намного тише произнёс Родни. Если Джон больше не хочет его, лучше выяснить всё здесь и сейчас, а не тянуть.

-Родни, я практически сам убил человека ради того, чтобы спасти тебя, как думаешь, я сделал это для того, чтобы потом разорвать с тобой отношения?-Возмутился Джон, чем немало удивил Родни.

-Но ты ведь избегаешь меня и пресекаешь каждую мою попытку поговорить. –Родни вперился в него внимательным взглядом, ожидая долгожданных ответов на накопившиеся вопросы.

-Мне тяжело, понимаешь? Мне тяжело смотреть тебе в глаза после того, что я сделал.-Тяжело вздохнув, наконец ответил Джон, рухнув на кровать и спрятав лицо в ладони.

-Джон.-Родни присел рядом с ним на колени и попытался отстранить его руки от лица.-Я не виню тебя ни в чем. Я бы сделал для тебя тоже самое. –Признался Родни. Да, он бы сделал это и ни разу не пожалел бы.

-Правда?-Недоверчиво спросил Джон.

-Не сомневайся.- Только после этих слов Джона словно отпустило, с плеч упала тяжесть, которую он носил всё то время, что всячески избегал Родни. Наверное, они оба безумцы, но это ведь не так уж и страшно, учитывая то, что на такое они пошли бы исключительно ради друг друга.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Категория: слэш, Фанфики

---

Situation normal, all fucked up

[Molly_Malone]

Название: Situation normal, all fucked up
Автор: sardonicsmiley
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Шеппард/МакКей
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Когда Шеппарда похищают, в очередной раз, похитители отправляют через Врата очень неприятное послание. МакКей плохо на него реагирует.
Разрешение на перевод: получено.
Примечания автора: Я тут подумал, в фиках всегда Джону выпадает быть жестоким убийцей, когда Родни угрожают/подвергают пыткам/убивают. Это не честно. Совсем. А я обеими руками за перемену ролей…


Всё идет, в основном, как обычно при переговорах по освобождению заложников с неизвестной, вероятно враждебной стороной, когда вышеупомянутая неизвестная и вероятно враждебная сторона бросает сквозь врата маленькую коричневую коробочку. Лорн смотрит, как МакКей поднимает ее, вертит разок в руках и, пожав плечами, открывает.
Джон Шеппард отсутствовал уже почти ровно двенадцать часов, к моменту когда МакКей открыл коробку. Город представлял собой смесь непрекращающейся паники, бешеного составления планов и совещаний в офисе доктора Вейр, которые обычно заканчивались тем, что Родни бросался оскорблениями, а Элизабет уверяла всех, что ей уже почти удалось уговорить их на обмен и все, что ей надо – это объяснить им, что им не нужны управляемые снаряды Атлантиды.
Сейчас очень тихо и Лорн не понимает, как это произошло. Ведь МакКей не издал ни звука. Он просто смотрит на коробку в руках и выражение его лица бессмысленно, что очень странно. А город затаил дыхание вместе со всеми своими обитателями. Лорн чувствует, как и его собственные легкие горят от давления.
Когда все еще неестественно тихий МакКей разворачивается и поднимается по лестнице в офис Вейр, Лорн неотрывно следует за ним. Он держит палец на спусковом крючке Р-90 и сам не знает, почему чувствует, как по загривку бежит холодок, как во рту появляется вкус меди и железа.
Вейр вздрагивает, когда Родни заходит в комнату, Лорн следует за ним по пятам. На мгновение все, что ему видно – ее удивленно распахнутые глаза, она начинает: «Родни, у меня больше нет…»
Ее голос обрывается как прерванная запись, когда МакКей нежно, почти благоговейно, ставит коробочку на ее стол. Лорн все также не может увидеть ее содержимое, Родни закрывает ее собой, но он улавливает резкий соленый запах, от которого крутит живот. Он рассеяно проверяет, что его оружие снято с предохранителя, хотя так не должно быть.
Голос Родни спокойный и ровный, такой же отстраненный, как и выражение его лица: «Дай им то, что они хотят».
Лорн не видит, что находится в коробке, но Вейр, похоже, видит. Она бледна как призрак, ее взгляд прикован к коробке, губы сжаты, а руки, сложенные на столе, подрагивают. В каком-то дальнем углу мозга он отмечает, что впечатлен тем, что ее голос не дрогнул на словах: «Ты знаешь, что я не могу это сделать».
Он ожидает, что МакКей будет спорить, закатит одну из своих обычных истерик, как каждый раз, когда она отказывается отдавать их оружие в обмен на безопасное возвращение Шеппарда. Но МакКей не говорит ни слова, просто стоит без движения какое-то время, а потом резко разворачивается и выходит из комнаты. Лорн уловил, как что-то холодное и жестокое промелькнуло в его лице перед уходом. Что-то твердое и острое и безжалостное, как нож.
В волнении облизнув губы, он оборачивается к Вейр, она отвернулась от стола и обхватила голову руками. Ноги сами несут его вперед, как лунатика, медленно и тихо, он опускает взгляд на ее стол и чувствует, как внутри что-то вздрагивает и хочет отвернуться.
Там в коробке лежит палец. Ему кажется, что это указательный.
А поверх всего этого ужаса – клочок бумаги в красно-коричневых пятнах крови. Лорн едва может разобрать резкие неровные буквы под красными пятнами, черные на белоснежной бумаге как смертный грех.
Там написано: один за каждый час.

МакКей обнаруживается в лаборатории, он двигается быстро и решительно, брови нахмурены, губы плотно сжаты. Он печатает одновременно на четырех компьютерах, пальцы двигаются так быстро, что глаз не успевает за ними, иногда он останавливается и запихивает что-то в свой рюкзак.
Лорну не зачем спрашивать, что он делает. Он говорит: «Я отправлю с тобой команду морпехов».
МакКей даже не взглянув на него, захлопывает один из ноутбуков и отпихивает его в сторону. Он бросает сухое: «Нет». Лорн не предлагал, но возражение настолько явное и жесткое, что он знает, что он не станет. МакКей ему не позволит.
Все же он еще раз пытается: «Знаешь, мы все хотим, чтобы он вернулся и мы над этим работаем, позволь мне…»
И тогда МакКей смотрит на него, и лучше бы он не смотрел. Он думал, что в глазах МакКея он не увидит того человека, которого узнал за прошедшие несколько месяцев. Он думал, что может это будет оцепенелый взгляд лунатика или невменяемого.
Но это не так. Это Родни, и почему-то это пугает больше всего. Это голос Родни, с легким оттенком раздражения: «Нет. Уходи».
И он уходит, потому что не знает, что еще сделать. Потому что он там не нужен, не сейчас, сейчас он только мешается под ногами. Он возвращается в зал Врат, обратно в кабинет Вейр, ужасное послание все еще на ее столе, пятно крови расплывается на картоне и бумагах под ним. Он смотрит на него и чувствует, как секунды превращаются в минуты и утекают от них.
Когда Врата включаются сами по себе, Лорн знает, что именно произойдет еще до того, как какой-то техник крикнул: «Это доктор МакКей, он взломал систему, я не могу…»
Позже он думает, что было бы разумнее, если бы МакКей бежал к открытым Вратам. Тогда ему было бы легче отдать приказ остановить его. Не пропустить его сквозь горизонт.
Но МакКей не бежит. Он идет, медленно, целенаправленно и уверенно, в полевой форме, с рюкзаком и с ноутбуком под мышкой. И Лорн не отдает никаких приказов, он перехватывает взгляд одного из морпехов и медленно качает головой. Но в последнюю секунду он все же выкрикивает: «МакКей, возьми хотя бы пистолет».
Родни замирает за шаг до открытых Врат. Свет отбрасывает странные тени на его лицо, кожа становится серебристо-синей, гладкой и твердой как сталь. Он задумчиво склоняет голову и Лорн гадает, улыбается он или нет, когда говорит: «Мне он не нужен».
Врата закрывают за МакКеем, но Лорн почти уверен, что он заблокировал их, чтобы никто не мог пойти за ним. Через несколько минут после нескольких неудачных попыток набора вообще любого адреса, он понимает, что прав.

Отмеренный час истекает и время идет дальше, и нет никакого второго кровавого послания.

Он как раз думает, что застрявшие с торговой миссией на какой-то планете Тейла и Ронон должны быть просто вне себя от ярости, когда Врата снова оживают. У техников беспомощные лица и он кивает морпехам по периметру зала. Оружие берется наизготовку и он перехватывает поудобнее свой автомат, хотя у него есть догадки, кто пройдет через Врата.
Может быть именно потому, что он догадывается.
На мгновение, когда рябь пропадает и поверхность Врат разглаживается как спокойная вода, опускается полная тишина. Все бросают свою работу и ждут, уставившись на Врата, Вейр встает из кресла, вцепившись в край стола.
Когда Родни МакКей проходит сквозь Врата, каждый присутствующий в зале неотрывно смотрит на него. Чертыхнувшись неожиданно громко в стоящей тишине, Лорн бежит к Вратам, перескакивая через ступеньки. Морпехи из окружения тоже начинают подтягиваться ближе, опуская оружие, их лица скованы напряжением.
Потому что МакКей несёт Шеппарда. Лорн уверен, что в любой другой ситуации это было бы просто смешно, но не сейчас. Долговязое тело полковника смотрится неловко в руках МакКея, ноги и рука безвольно болтаются. Лорн даже не уверен, как МакКей ухитряется его удерживать, но все же, с необычно спокойным выражением лица он держит на руках обмякшего, потерявшего сознание человека.
Лорн молит бога, чтобы Шеппард был просто без сознания.
Первый морпех подходит к ним, протягивает руку, чтобы поддержать МакКея или перехватить Шеппарда, но вдруг замирает на полпути. Родни пристально смотрит на него и Лорн не знает, что в его взгляде остановило солдата, но он почти чувствует леденящий холод между ними.
Родни делает шаг вперед, еще один, Лорн видит, как при каждом движении напрягаются его плечи и ноги. Его компьютера нет, рюкзака тоже, от него так сильно разит дымом и электричеством, что волна запаха заставляет Лорна отшатнуться на шаг назад, когда МакКей медленно в полной тишине проходит мимо него в сторону медотсека.
Голос Элизабет почти нестерпимо громкий: «Родни, что – »
Но МакКей даже не замедлил шаг. Двери открылись и закрылись вслед за ним, Лорн обернулся к Элизабет, склонившейся над поручнями балкона. Бледность все еще не ушла с ее лица, но необъяснимым образом она выглядит явно живее, чем раньше. Она встретила его взгляд и он не мог бы сказать, отражение сияния Врат было причиной того, что ее глаза блестели, или непролитые слезы.
«Возьмите команду, выясните … выясните, что произошло», – сказала она.
Ему дважды повторять не надо.

Ему случалось видеть ужасные вещи. Он видел, как люди умирали с оторванными конечностями и с месивом из шрапнели вместо внутренностей. Видел, женщин разрезанных на части, видел двенадцатилетнего пацана, у которого посреди лба была дырка от пули, вылетевшей из его оружия, потому, что надо было либо стрелять в пацана, либо смотреть, как погибают его люди. А тут выбирать не из чего.
Это будет еще один сюжет для кошмаров, которые ему когда-нибудь приснятся. Может он проснется от них лежа в кровати рядом с красивой женой, может вспомнит, когда будет укладывать своих детей спать. Такое воспоминания как это, он хранит в самом дальнем углу памяти, так далеко, что можно притвориться, что никогда такого и не видел, по крайней мере, на какое-то время.
Он не знает, что МакКей сделал с ними, с теми, кто забрал Шеппарда. В воздухе пахнет пожаром и палеными волосами, большинство тел – это просто черные обугленные силуэты. Немногие живые катались по полу от боли, все в саже и собственной крови, умоляя о последней милости. О смерти.
И это только в коридорах.
В комнатах тела громоздились друг на друга, их лица были распухшими и красными, глаза на выкате. У некоторых из угла рта текла кровь, у других были кровавые следы от собственных ногтей на щеках, как и на стенах и дверях.
В одной из дальних комнат они находят ноутбук МакКея, подключенный к какому-то терминалу сбора данных. На нем все еще бегут строки кода, пляшут по экрану в дьявольском танце, они ничего не означают для Лорна, просто случайные цифры и символы. Но он уверен, что другие смогут их понять, что Зеленка или Каванах или еще кто-нибудь из местных гениев смог бы выяснить, что МакКей сделал с этими обгоревшими людьми с огромными глазами и ртами в крови.
После автоматной очереди ноутбук превращается в месиво из металла и искр. Он ведет свою команду обратно домой.

Ему нравится Вейр. Особенно когда первое, что она говорит после того, как он прошел через Врата, это: «Он в порядке. Карсон говорит, что у него все будет в порядке».
Кажется, она действительно хорошая женщина, и она проделала впечатляющую работу по управлению городом в обстоятельствах, хуже которых представить очень сложно. Но она гражданский человек и он нутром чует, что есть вещи, которые просто нельзя перекладывать на тех, кто не видит всю эту кровавую бойню.
Когда она встречала его у Врат, ногти на ее сложенных на груди руках полумесяцами впивались в мягкую кожу предплечий, Лорн уже знает, что сказать ей. Ему кажется, что она старается улыбнуться, но улыбка не доходит до ее глаз и все это выглядит просто мучительно. И все же ее голос звучит уверенно, когда она произносит: «Какова ситуация, майор?»
«Не думаю, что мы сможем установить с ними торговые отношения в ближайшее время, мэм». Один из морпехов позади фыркнул и его сразу кто-то ткнул локтем в бок, Лорн изображает свою самую живую и открытую улыбку. Ему гораздо легче, когда она улыбается в ответ, на этот раз гораздо естественней, и уже с гораздо более сдержанным видом он продолжает: «Если честно, я считаю, нам стоит заблокировать адрес их Врат на какое-то время. Они здорово расстроены».
Она кивает, улыбка пропала, как будто ее и не было, и задумчиво машет рукой в направлении контрольного зала, уже на полпути к лестнице. Он надеется, что адрес заблокируют немедленно и поднимается по ступенькам, чтобы удостовериться в этом.
Когда-нибудь, они смогут вернуться. В смерти этих людей можно будет обвинить рейфов, конечно после того, как пройдет достаточно времени, чтобы тела разложились. Хотя, если все будет так, как он задумал, им не придется возвращаться.
Он понимает, что есть вещи, которые ты просто обязан сделать. Он понимает, почему МакКей сделал то, что сделал, и не винит его в этом, и не важно, что изувеченные тела будут преследовать его в кошмарах долгие годы. И еще он понимает, что иногда такие вещи нужно выбросить из головы, просто чтобы не сойти с ума.
Он надеется, что душевное здоровье МакКея не слишком пострадало.


Позже он решает зайти в медотсек, потому что самостоятельно заснуть ему сегодня вряд ли удастся, а Бекетт никогда не жадничал с таблетками. Негромкие звуки тихого усталого голоса останавливают его перед дверью, задержав дыхание, он без зазрения совести подслушивает.
Это МакКей, его голос все еще непривычно тусклый и невыразительный: «Там было написано, один за каждый час, Джон. И там был палец. Я думал – а Элизабет не отдала бы им снаряды и я подумал, что …. Мы не смогли бы тебя вытащить за десять часов. И я не мог перестать думать, что же они будут отрезать после пальцев, мне казалось, они вот-вот отправят нам твою кисть, руку и я – »
«Эй, эй. Ш-ш-ш.»
Голос Шеппарда непривычно резкий и хриплый, как будто он спал или кричал или и то, и другое. Лорн слышит мягкое шуршание ткани и гадает, кто же из них движется. «Все в порядке, Родни. Все хорошо, видишь? У меня все пальцы на месте. Они просто накачали меня наркотиками, ты же слышал Карсона, вот и все».
Слышен еще звук, икание или всхлип, и голос Шеппарда полон заботы: «Господи, Родни. Эй, не надо, все в порядке». Тихий, едва слышный шепот. «Интересно, касаются ли они друг друга», – думает Лорн, – «знает ли Джон, что именно сделал Родни, был ли он в сознании и видел ли что-нибудь».
Голос МакКея насквозь пропитан отчаянием и обжигает эмоциями, когда он произносит: «Знаешь, как люди говорят, что они были настолько в ярости, что не знали, что делали? Я думал, что так и будет. Я думал – я думал, что это будет, как это называют, слепая ярость? Но было не так. Я знал. Я знал, что я делаю и все равно сделал это, я убил их, Джон, я всех их убил и – »
«Послушай!» – Шеппард перебивает МакКея, его голос такой низкий и взволнованный, что Лорну приходится напрячь слух, чтобы разобрать напряженный шепот. – «Если бы я думал, что кто-то планирует отрезать тебе пальцы по одному, то я сделал бы то же самое».
И только, когда МакКей смеется, тонко и отрывисто, как будто в изумлении, Лорн позволяет себе вздохнуть свободно. Потому что все хорошо. Все будет хорошо. МакКей гораздо выносливей, чем многие считают, его голос уже звучит уверенней, когда он говорит: «Давай не будем принижать мои достоинства! Ты бы и с пошаговой инструкцией не смог написать и половины моего кода, а я все это придумал за тридцать минут».
Слышно довольное «угу» Шеппарда.
«Серьезно, ты можешь себе представить, как безумно сложно написать программу для контроля системы, к которой ты ни разу не имел доступа. Будь на моем месте любой другой, ты бы так и – », – Родни оборвал себя на полуслове, но уже поздно, слова уже висят в воздухе, и Лорн знает, что это правда. Если бы не Родни, а любой другой человек вбил себе в голову вытащить Джона, Джон и сейчас был бы все еще там, возможно, мы бы действительно начали получать отрезанные части.
Тишина тянется несколько долгих мгновений, а затем он снова слышит приглушенный голос Джона: «Иди сюда, МакКей, у меня совершенно нет сил и я не хочу слушать утром твое нытье из-за больной спины и этого неудобного стула».
«Я – »
«Ну же, Родни».– Джон раздражен и устал, но чуть позже явно слышно довольное ворчание и скрип кровати, на которой устраивается второй человек. Лорн отступает от двери и выбрасывает все мысли о том, чтобы выспаться этой ночью.
Он устраивается напротив стены снаружи и запрокинув голову, позволяет своим мыслям течь спокойным потоком. Давно у него уже не было ночных дежурств, но есть вещи, которые надо охранять.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: преслэш

---

"Твое сердце должно быть моим", слэш

[chipchirgan]

Автор: Эгра.
Название: Твое сердце должно быть моим.
Дисклеймер: Персонажи, предметы и названия принадлежат создателям вселенной SG, добропорядочным гражданам без серьезных девиаций.
Рейтинг: R.
Жанр: filk/song, romance, missing scene.
Размер: мини.
Описание: У подполковника было столько шансов заманить Родни в свои сети. Если бы он поменьше щелкал клювом, все было бы так. Ну разве что, может быть, не так рейтингово.
Комментарии: На песню "Твое сердце должно быть моим" гр. "Пикник".
Статус: закончен.

Читать

Я следом за тобой пойду, меня не отличишь от тени,
А спрячешься в траву – я притворюсь растеньем.
Это я незаметно крадусь в час, когда ты отходишь ко сну,
Твое сердце должно быть моим, твое сердце вернет мне весну.

Когда Родни, Сэм и Дженнифер, грязные, хромающие и голодные, возвращаются на Атлантиду, к ним бросаются люди. Медики с чемоданчиками и носилками, в отличие от ученых и военных отлично справляющиеся со своим делом и в обезглавленном состоянии, приближаются легкими прыжками. Праздные зеваки, в данном случае принявшие форму обеспокоенных коллег, потоками стекают по лестнице к Вратам. Морпехи, потоптавшись на месте и обменявшись непроницаемыми взглядами, тоже подбираются поближе.
Родни отмахивается от кого-то, настойчиво спрашивающего, что случилось, слышит знакомый топот и поднимает голову. По лестнице, перепрыгивая через ступеньки, несется Шеппард. Он подбегает к Родни, неуверенно стоящему на ногах, и ученый пугается, что он сейчас собьет его, но подполковник останавливается в метре от него, как вкопанный, словно врезался в невидимую преграду, и лицо у него, точно как у человека, с размаху впечатавшегося в толстое стекло: шок, испуг и недоумение. Шеппард внимательно смотрит на Родни, видит, что он по меньшей мере не мертв, и постепенно успокаивается.
- В медчасть его, - зачем-то командует он, хотя Родни и так уже укладывают на носилки две пары сильных рук.
Наступает чудесное время, когда медперсонал скачет вокруг Родни на задних лапках, а он ест любимую больничную еду, спит и играет в сапера на ноутбуке, когда никто не видит. А потом Дженнифер тащит его «выпить», и все становится совсем хорошо.
А потом Родни возвращается в команду, где ему все рады, только Шеппард какой-то свирепый, и Родни рассеянно думает, идя вслед за ним к Вратам, что он мог бы и зайти проведать друга.
Они выходят из Врат, и Шеппард принимает решение разделиться.
- МакКей, со мной, - бросает он через плечо и идет в заросли.
Родни пожимает плечом и идет за ним. Так повторяется каждый раз, когда четверка делится на двойки: Родни всегда идет с Шеппардом, который яростно раздувает ноздри, вскидывает автомат в ответ на любой шорох и никогда не дает Родни первому войти куда-нибудь или откуда-нибудь выйти. Родни изо всех сил пытается это игнорировать, но чем дальше, тем хуже получается. От разговора заметно одичавший за время отсутствия благостного влияния ученого Шеппард неловко уходит или вообще молчит.
Когда Родни засиживается в лаборатории так поздно, что все остальные уходят, гаснет верхний свет и остается только желтая лампа у него на столе, ему часто кажется, что Шеппард стоит у двери, белея в темноте предплечьями и лицом. Ученый оглядывается; он один в комнате, но ощущение, что за ним напряженно следят серо-зеленые горящие глаза, не проходит. Разумеется, этот безумный взгляд потом снится Родни всю ночь.
Странности и непонятности слегка беспокоят Родни, но только тогда, когда Дженнифер занята и ему приходится коротать вечер без нее.

Да, ты можешь отдать свою душу оранжевым демонам страсти
И смотреть, замирая, как она превращается в дым.
Что душа мне твоя, этот легкий затерянный ветер?
Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце должно быть моим.

Родни сидит у себя в комнате и изо всех сил пытается отогнать от внутреннего взора видение живых корней, опутавших полгорода и Дженнифер. Даже если опустить тот факт, что какая-то зараза чуть не убила девушку, которая с каждым днем значит для него все больше, не говоря уже о его Атлантиде, эти щупальца – одно из самых неэстетичных зрелищ, которые ему приходилось видеть. И теперь они, естественно, никак не желают покидать его воображение. Родни встает, ходит по комнате и останавливается у двери, борясь с желанием постучать в нее головой.
Дверь открывается стремительно, стремительно врывается в комнату Шеппард, стремительно прижимает Родни к стене, и тот наконец видит взгляд из своих снов наяву, прямо перед собой, совсем близко. Шеппард, хочет он сказать, что с тобой, приятель, но слова застревают в горле, а Шеппард, не отпуская взгляд Родни, берет его руку, прижимает ее к своей ширинке и начинает двигать ею вверх-вниз. И Родни приходится сложить ладонь лодочкой, потому что ширинка Шеппарда явственно выпирает, чего обычно с ней не бывает, во всяком случае, Родни к этому не привык. Ни о каком сопротивлении Родни даже не думает, потому что эта функция мозга вдруг отключилась, и ему хочется только тоненько восторженно блеять.
А Шеппард делает свое грязное дело и уходит, просто уходит, ничего не сказав, ни разу не моргнув, даже не вздохнув глубже. Родни стоит столбом несколько секунд, а потом возбуждение накатывает с такой силой, что Родни не может удержать руки в узде приличий, потому что о каких приличиях вообще может идти речь, когда ладонь так хорошо помнит пульсирующий жар под грубой тканью подполковничьих штанов? И он жмурится, пыхтит и шепчет за двоих, а потом медленно сползает по стене на пол и чувствует, как постепенно оживают серые клеточки.
Все-таки старик Зиги был прав, философски рассуждает Родни, раскинув конечности и расслабленно опираясь о стену. Стоит только организму выплеснуть в кровь чуть-чуть больше адреналина, как наружу лезет что-то совсем чумовое. Родни подбрасывает дров в огонь мыслительного процесса. К кому пойти человеку, когда ему очень надо, но не хочется долго ходить вокруг да около, говорить комплименты и дарить шоколадные цветы и конфеты из розовых лепестков, когда нужно просто снять напряжение кошмарного дня? Конечно, к лучшему другу, которому тоже пришлось нелегко и тоже надо выпустить пар! Все объяснимо, на то нам и даны психология, философия и социология.
Полностью удовлетворив возмущение департамента ratio, Родни позволяет себе несколько минут покрутить эту сцену в памяти, умиротворенно улыбаясь.

Да, ты можешь отдать свое тело восьми носорогам
И, одев себя в пену и дрожь, в раскаленную падать волну.
Что до этого мне и какое мне дело?
Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце вернет мне весну.

- МакКей, можно тебя на пару минут? - спрашивает Шеппард, когда они проводили зареванную Джинни, вдоволь наобнимавшую вернувшегося к жизни брата, а Дженнифер ушла в медчасть – что-то там посмотреть, Родни не запомнил, что.
Родни чуть удивленно кивает и идет за Шеппардом к нему. Шеппард запирает за ученым дверь, и Родни невольно дергается. Он плохо помнит, что было, пока он медленно деградировал, но вот Шеппард толкает его на диван, и это легкое прикосновение вспышкой отдается в мозгу. Из глубин памяти тела всплывает длинный размытый коридор, дверь, в которую он упирается, дергано двигающаяся навстречу, связывающий страх и наконец пальцы, крепко сжимающие плечи Родни, сильно, до боли, но это правильно, этого не нужно бояться, потому что это пальцы Шеппарда, который смотрит на Родни с ужасом, раскаянием и...
Шеппард падает на диван рядом, парализуя Родни взглядом, как удав кролика, и расстегивает молнию на его брюках. Родни не хочет в этом участвовать, но ничего не может поделать с собой и крепко зажмуривается в качестве компромисса с совестью. А у Шеппарда ее, похоже, нет совсем, потому что он чуть ли не по локоть засовывает руку Родни в штаны и вытворяет там такие вещи, что у Родни летят все предохранители и тревожно пищит в ушах.
- Любишь ее? - шелестит Шеппард ему прямо в ухо, и шепот окутывает мозг Родни, сладкий и тягучий, как карамель. - А я как же?
Кого, хочет спросить Родни, сильно выгибаясь, кого люблю? Разве что того, чьи пальцы оставляют на твоих плечах красные отметины, доказывая, что ты жив и нужен, когда ты думаешь, что почти умер и никто тебя не оплачет. Или того, кого ты порой ужасно, до судорог раздражаешь, но кто все равно готов ради тебя на все. Или того, кто сейчас так быстро перебирает пальцами, что вся речевая, мозговая, физическая активность затухает, и Родни изо всех сил впивается зубами в нижнюю губу и, кажется, все-таки умирает.
Когда он оживает, Шеппарда нигде нет, штаны Родни аккуратно застегнуты, и если бы не зудящая нижняя губа и слабые электрические импульсы, время от времени пробегающие от кончиков волос на макушке до кончиков пальцев ног, можно было бы подумать, что ничего этого не было.
Родни, покачиваясь, добирается до своей комнаты, валится на кровать и всю ночь вертится с боку на бок, пытаясь задавить подушкой медовый голос, спрашивающий в оба уха сразу: «А как же я?».
На следующий день Шеппард без слов предлагает Родни при желании предать забвению вчерашний вечер, безоблачно улыбаясь, и Родни принимает предложение, улыбнувшись только чуть-чуть более тревожно.

Да, ты можешь впустить в свою комнату пеструю птицу сомнений
И смотреть, как горячими крыльями бьет она по лицу, не давая уснуть.
Что мне мысли твои, эта жалкая нить, что связала и душу, и тело?
Нет, должно быть моим твое сердце, твое сердце вернет мне весну.

Родни натыкается на Шеппарда в коридоре. Родни все еще при параде, в смокинге и даже бабочке, и Шеппард перестает чеканить тугой белый мяч и начинает хихикать. Мяч катится к ученому, он подбирает его и крутит на пальце, и осуждающе качает головой. Шеппард замолкает и пожимает плечами.
- Вы там на Земле развлекались, а мне знаешь, как скучно было? - спрашивает он и идет по коридору.
Родни идет за ним, думая, что разве он массовик-затейник другу своему? Шеппард провожает его до комнаты, задавая вопросы про конференцию тоном, предполагающим что угодно, кроме заинтересованности в ответе. Но Родни все равно отвечает, в своей манере, многословно, сбивчиво, максимально непонятно, потому что у Шеппарда опять появляется этот нехороший взгляд, который предшествовал тому, о чем Родни прилежно старается не вспоминать, и они идут к его комнате, и Родни изо всех сил пытается заболтать подполковника, чтобы он раздраженно вздохнул, велел ему заткнуться и ушел.
Чаяниям Родни сбыться не дано. Шеппард вталкивает его в комнату и надвигается, как судьба во плоти и черной футболке. Но на этот раз Родни настроен далеко не фаталистично, потому что он только что получил заверение во взаимности своих чувств к замечательной девушке и приносить свое счастливое настроение на алтарь развлечения некоего эгоистичного и неизобретательного подполковника не намерен. Поэтому на маленьком пятачке у двери разворачивается яростная молчаливая баталия, в ходе которой кровь со страшной скоростью несется по венам и артериям Родни, и он не знает, какого исхода битвы ему хочется больше, но все равно продолжает сопротивляться, хватая Шеппарда за запястья и стараясь не смотреть ему в глаза.
Наконец все решается: Шеппард выворачивается из рук Родни, падает перед ним на колени, и его губы волшебным образом оказываются там, где горячо, твердо и нужно. Снова, как тогда, в комнате подполковника, перед закатившимися глазами ученого взрывается коктейль Молотова, но на порядки ярче и безумнее, и в себя он приходит только через много минут, стоя на коленях и с разорванным ремешком бабочки.
И черт побери, Шеппарда опять нигде нет, и опять можно представить, что все приснилось Родни, но теперь он серьезно сомневается, хочется ли ему представлять такую вопиющую неправду.

Я следом за тобой пойду, меня не отличишь от тени,
А спрячешься в траву – я притворюсь растеньем.
Это я незаметно крадусь в час, когда ты отходишь ко сну,
Твое сердце должно быть моим, твое сердце вернет мне весну.

Команда и соединившееся с ней в момент триумфа руководство расходится, насмотревшись на залив и Золотые Ворота. Родни с Дженнифер задерживаются, чтобы постоять рядом и подержаться за руки, прежде чем окунуться в водоворот новых неурядиц. Она прижимается к его плечу, ветер родной планеты приносит благоуханные запахи, и все очень хорошо, чудесно, дивно, и если она примет его руку и сердце, они смогут пожениться на Земле, и это вдвойне здорово, уверяет себя Родни, пытаясь не вспоминать одуряющую радость, которую он испытал, увидев живого и здорового Шеппарда, и тот неправильный, нездоровый порыв, который чуть не заставил ученого обхватить подполковника за шею, прижать его голову к себе и довести до логического завершения то, что началось, когда Родни, Сэм и Дженнифер, грязные, хромающие и голодные, вернулись домой, выбравшись из земляной ловушки. Родни механически, по привычке, которая сформировалась тогда же, оглядывается, и на этот раз Шеппард стоит там, у двери, где так часто его рисовало воображение Родни. Стоит и смотрит яростно, свирепо, решительно.
Шеппард видит, что Родни почти с суеверным ужасом смотрит на него, и быстро подходит к сладкой парочке, властно оттягивает Родни от Дженнифер, недоуменно хлопающей глазами, и целует ученого в губы с такой силой, что они сталкиваются зубами. Подполковник крепко держит Родни за лацканы, хотя в этом нет никакой необходимости: вот сейчас у Родни восстановится кровообращение, и он так сожмет Шеппарда руками, что у того станет на несколько целых ребер меньше. Шеппард целует Родни так отчаянно, как будто силится без слов передать все, что словами было бы долго, пресно и утомительно. Ему удается.
- Родни... - чей-то непонимающий голос, смутно знакомый.
Родни мучительно пытается вспомнить, откуда он его знает, но повернуть голову и посмотреть, кто там стоит, значит оторваться от угрожающей решимости, так красиво переливающейся в глазах Шеппарда.
Панический стук каблуков снимает этот вопрос с повестки дня, но Родни, как назло, именно в эту секунду вспоминает, что там стояла девушка, которой он хотел сделать предложение, и это так невыносимо нелепо и непонятно, что Родни от стыда нападает на Шеппарда, как только он отступает на крошечный шаг назад и пытливо смотрит на Родни.
- Сумасшедший! - шипит ученый. - Идиот! А если она всем расскажет?
- Не расскажет, она гордая, - Шеппард все еще держит Родни сзади за шею, не давая ему отстраниться. - Девушки обычно очень щепетильны в вопросах ориентации их парней.
- Я не... - начинает Родни, но Шеппард перебивает его, слегка встряхивая:
- Я тоже, но вряд ли кто-то будет вникать во все тонкости моих мотиваций.
- Я буду, - неожиданно для самого себя говорит Родни, и Шеппард кривит губы в многообещающей улыбке:
- Тебе в любом случае придется.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Категория: слэш, МакШеп, Дженнифер Келлер - Джуэл Стэйт, Фанфики

---

Eight Ways John and Rodney Gave Themselves Away

[Molly_Malone]

Название: Eight Ways John and Rodney Gave Themselves Away
Автор: trinityofone
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Рейтинг: PG
Пейринг: Шеппард/МакКей
Спойлеры: где-то Сезон 2
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: все тайное становится явным.

I.
Хейтмайер была первой, кто узнал. Она узнала, потому что Родни сказал ей. На следующем сеансе он передал ей разговор, последовавший за тем, когда он сказал, что он рассказал:
Джон: Ты рассказал о нас своему психиатру?
Родни: Да, все же знают, она такая болтушка!

Кейт наблюдает, как доктор МакКей имитирует негодование полковника. Впечатление неожиданно хорошее. Или, вероятно, не неожиданно.
Визиты МакКея становятся после этого все реже. Не потому, что Шеппард его удерживает, думает Кейт. Потому, что он его поддерживает

II.

Беккетт узнает об этом в ходе одного из тех неловких разговоров, которые ты иногда вынужден вести со своим врачом, причем все усугубляется, когда вышеупомянутый врач посреди разговора начинает краснеть все сильнее и сильнее. Но, черт возьми, он не виноват! Он – генетик все-таки, а гены обычно не рассказывают деликатные секреты о своей половой жизни, а потом требуют у тебя еще презервативов!
Хотя позже, уже после ухода Шеппарда, Карсон, кажется, понимает. Бедолага был точно также смущен, как и он сам – смущен и напуган. И справлялся с этим своим способом, теперь и Карсон будет справляться так, как умеет.
В следующий раз, когда Родни получил в ходе миссии ранение, Карсон делает кое-какие перестановки и организует своему пациенту отдельную палату. Когда Родни наконец-то приходит в себя, Карсон сообщает об этом Джону на целый час раньше, чем всем остальным.

III.

Ронон и Тейла узнают примерно так, как Джон того и боялся. Стандартная миссия пошла не по плану и Джон словил отравленную стрелу в шею. Родни может хранить все в тайне, но только до определенной точки, и, очевидно, это именно та точка. Родни баюкает в своих руках голову Джона, когда тот теряет сознание, ясно понимая, что такое поведение совершенно не похоже на действия Просто Хороших Друзей.
Но Тейла ничего не говорит. Когда Джон очнулся, она просто сжала его руку и улыбнулась, ее глаза были полны тепла и сопереживания, как и всегда. Затем она отошла назад и дала Ронону возможность засвидетельствовать свое почтение.
Ронон огладывается через плечо и слегка кивает на Тейлу. «Так, я с ней. Не против правил?»
Джон таращится на него с минуту. А затем смеется, и Ронон смеется вместе с ним и, по крайней мере, они выглядят круто.

IV.

Зеленка ненавидит стереотип рассеянного профессора, неуклюжего ученого, который старается проникнуть в тайны вселенной, но при этом спотыкается о свои же ноги. Он гордится своей наблюдательностью.
Поэтому, когда он, наконец-то, это замечает, его основная реакция – это шок, что он не видел этого раньше.
Случилось вот что: Шеппард подобрал ручку. Это ручка Родни, которую он уронил в ходе совещания, когда он всех их отчитывал за то, что они идиоты, не ценят его гений и тд. и тп. Посреди этого потока оскорблений, ручка Родни, держа которую он бурно жестикулировал, вылетает из его руки. Шеппард наклоняется и поднимает ее. Передает ее Родни. Откидывается обратно на своем стуле и готовится и дальше слушать оскорбления.
В этом моменте нет ничего особенного. Но вдруг Радек видит шквал маленьких, незначительных деталей: как легко скользят их пальцы друг о друга, передавая ручку; то, что Родни все-таки прервал свою тираду на полсекунды, пока смотрел в глаза Шепарду; легкая самодовольная улыбка, играющая в уголках губ полковника, настолько непохожая на его обычную ухмылку.
Мелкие частички складываются в цельную картину. В мозгу Радека Родни и полковник складываются вместе, как кусочки паззла, и неожиданно все обретает смысл.

V.

Как только узнал Зеленка, так через некоторое время узнал и весь научный отдел. Не потому, что Зеленка им рассказал – совсем напротив – а потому, что в отделе некое странное взаимопроникновение мыслей. Эй, это Атлантида! Здесь случались и более странные вещи.
Вроде того, что Каванах вдруг стал не таким бесцеремонным и даже неожиданно вежливым; что Симпсон все время ухмыляется ему в спину, когда думает, что он не видит; что Мико два дня проводит на грани истерики, а потом приклеивается намертво к Радеку. – Что всё это означает? – позже спрашивает Родни, когда Джон откидывается на спину от смеха.

VI.

Работа Элизабет во многом зависит от того, как она «читает» людей, а она умеет делать это очень хорошо. Однако ей не всегда удавалось прочитать Джона. С Родни просто – то немногое, что он не договаривает, ясно отображается на его лице и в движении его рук. Но Джон – это всегда загадка, кубик Рубика, когда собрав одну сторону, остальные перемешиваются еще больше.
И все же именно Джон навел ее на мысль. Не Родни. Джон.
Это – не то, что он делает, а то, что он не может сделать. Джон не из тех людей, кто любят прикосновения, но после каждой миссии он все же проверяет как его подопечные, слегка поглаживает их по плечам или рукам, успокаивая их, успокаивая себя, что все вернулись живыми, целыми и невредимыми.
Он перестал дотрагиваться до Родни.
Сначала Элизабет готовится к их очередной ссоре, неминуемому взрыву. Но все остальное время они все также несносны и очаровательны как обычно, поэтому отстраненность Джона нельзя списать на гнев. Это что-то другое.
Что-то другое; и Элизабет смотрит на разные стороны, поворачивает, изучает доступные грани и начинает понимать схему. Команда Шеппарда вляпалась в неприятности, как всегда; и как всегда они едва успели ускользнуть. После этого, в зале Врат, когда сердце Элизабет колотится уже не так быстро, она смотрит, как Джон и Родни напряженно кружат друг вокруг друга, иногда встречаясь глазами и сразу отворачиваясь. На их работу это никак не влияет. Они расходятся по своим делам, а когда она увидит их снова спустя несколько часов, они будут в полном порядке.
Когда в итоге Элизабет удается повернуть грани так как надо, то все оказывается предельно очевидно, ничего особенно тайного. Как, впрочем, и ничего нового.
Если бы взгляд Элизабет мог проникнуть сквозь закрытые двери, она думает, что смогла бы увидеть, что Джону, чтобы успокоиться нужно гораздо больше, чем простое прикосновение к руке, для него такое мимолетное прикосновение недостаточно и жестоко. Она не может чувствовать такого же облегчения, но она может ясно его видеть на их довольных лицах. И для человека, занимающего такой пост, как она, иногда этого достаточно.

VII.

Лорн подозревает. Он не специально, это началось из-за его подлинного шока от того, что полковник Шеппард, кажется, действительно хочет проводить свое время с доктором МакКеем и ему это нравится. Лорн считает Шеппарда вполне себе крутым парнем, тем, кому он может доверять и в боевой ситуации и вне ее, но это проявление – мазохизма – просто не укладывается в рамки. Поэтому Лорн думает: может он что-то упустил. Может МакКей не такой невыносимый, если узнать его поближе. Может внутри разрастется симпатия.
Да. Как грибок. Он тут уже четыре месяца и все равно Лорн скрипит зубами после пары минут общения. А Шеппард всегда оживляется, когда МакКей входит в комнату, всегда готов прыгать сквозь эти странные обручи математических или генетических загадок, которые доктор выставляет для него, он даже добавляет несколько обручей от себя. Они больше препираются, чем болтают, но как враждующие банды, столкнувшиеся в полицейскими, они тотчас же объединяют свои силы против того, у кого хватило глупости встрять в их свару. А вместе они неудержимы.
Должно быть, это фактор товарищества по команде, думает Лорн. Он по опыту знает, что совместная работа в командах, особенно таких какие собирает КЗВ, может привести к образованию довольно прочных связей. Когда ты неделя за неделей проходишь сквозь Врата с теми же тремя людьми, то вы становитесь взаимозависимыми друг от друга не только в плане обеспечения безопасности. Это абсолютно естественно, это даже может быть приятно.
И Лорн не видит между полковником Шеппардом и доктором МакКеем ничего такого, что он уже не видел между, скажем, генералом O'Нилом и доктором Джексоном. Правда это не успокаивает так, как должно было бы.
Поэтому Лорн подозревает. Он не хочет, но оказавшись лицом к лицу с такими фактами, как можно не сделать таких не совсем приемлемых выводов?
– Ты опять витаешь в облаках, – говорит Пэрриш. – А еще у тебя все лицо в каком-то соке.
– А? – говорит Лорн. – О, спасибо, – когда тот наклоняется к нему и мимоходом вытирает его щеку.

VIII.

Никто не говорит полковнику Колдвеллу. И полковник Колдвелл не спрашивает. Но он не слепой и у него есть мозги.
А еще у него есть сердце. Люди иногда об этом забывают, думает он и заговорщицки кивает доктору МакКею и полковнику Шепарду, проходя мимо по коридору.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: слэш, МакШеп

---

Rodney McKay: Cat Lady of Atlantis

[Molly_Malone]

Название: Rodney McKay: Cat Lady of Atlantis
Автор: mklutz
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Рейтинг: PG
Пейринг: это джен и второй сезон плюс любовь внутри команды, но, если хотите, есть намеки на пре-Шеппард/МакКей, пре-Ронон/Родни и пре-Тейла/Родни.
Жанр: Action/Adventure, Challenge, Friendship, Humour, Pre-relationship, Team
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Для Undermistletoe 2006 «Неделя крэка и клише: Кто-то превращается в животное (день 20й)». Спойлеры к третьему сезону вплоть до «Дао Родни». Вы, наверное, думаете, что Родни не повторит своих ошибок.
Предупреждения: нет
Разрешение на перевод: получено

Глава 1.

Вы, наверное, думаете, что Родни не повторит своих ошибок со странными машинами, найденными учеными в когда-то затопленной части города. Вы даже, наверное, думаете, что испытав на себе психологические эффекты одной из таких машин, Родни проявит больше сочувствия к положению других пострадавших от воздействия технологий Древних.
Но Родни даже не считал такое воздействие негативным. Ни в коей мере, потому что, объективно, из Ронона получился действительно шикарный кот.
Шикарный практически во всех смыслах. Вот команда ученых работает, составляет список и отключает потенциально опасную технику Древних, Ронон рядом в качестве силовой поддержки на всякий случай, а через минуту у их силовой поддержки уже есть когти. И шерсть. И очень, очень симпатичное черное пятнышко сбоку на массивной, темно-коричневой шее.
Элизабет совсем этому не обрадовалась.
– Мне казалось, что мы приняли решение, – она сказала, намеренно растягивая слова, чтобы подчеркнуть свое недовольство, – выключать все приборы Древних, а затем искать их в базе данных. Особенно после твоего недавнего опыта, Родни.
Родни только отмахнулся от этого, посчитав неважным (чем это и было). – Это не важно, Элизабет. Важны возможные способы использования этой машины! Она изменяет характер вещества! Мы можем превращать отходы в еду или оружие или –
– Рейфов в людей!
– Или кошек, – закатил глаза Зеленка, – это глупый спор. Пока что машина смогла только превратить большого человека в большую кошку.
Это правда. Помимо того, что Ронон теперь был котом, он не сильно изменился. Он был размером почти с тигра, но расцветка – пятна коричневого, золотистого и черного оттенков – как у обычной домашней кошки (только невероятно большой). И он везде таскал с собой свой пистолет.
Ронон негромко рыкнул и хотя бы у двух людей в кабинете хватило совести почувствовать свою вину. Родни к этим людям не принадлежал. – Я хочу, чтобы научная команда исследователей с сегодняшнего дня четко следовала процедуре при работе с приборами Древних, это означает и тебя, Родни. – Родни только закатил глаза. – А тем временем, я хочу, чтобы ты сделал все, чтобы вернуть Ронону его прежнюю форму. Вторая команда закончит отключение прочих приборов. Ну, приступим!

*

Особого успеха они так и не добились. База данных Древних была весьма поверхностным ресурсом – лишь частично переведенная и настолько огромная, что по сравнению с ней и Александрийская библиотека выглядела бы скромно. И если ты не знаешь специальное (невероятно глупое) древнее название того, что ты ищешь, найти это практически невозможно. Родни мог бы их научить паре штучек о механизмах поиска по базе.
У Ронона, кажется, не было никаких проблем, он весь день дремал в лабораториях Родни, пока тот фыркал и хмурился на свой компьютер, или дремал на месте преступления, пока Родни очень внимательно вглядывался в консоль в поисках подсказки или зацепки. Единственное, с чем у Ронона были проблемы – это энергетические батончики, которые Родни привык жевать во время работы.
Конечно, поесть в столовой несравнимо лучше батончиков, но Родни, глубоко погрузившись в обдумывание какой-нибудь мысли, не любил когда его отрывают и тащат через весь город в столовую только потому, что он голоден. Ронон, напротив, подстраивал свое расписание под график приема пищи. Сначала возможно это было из-за того, что Ронон считал все ,что касалось земной еды забавным, странным и слишком сложным, со временем он остановился на глубоком удовлетворении от обеда.
И опять же, Ронон-кот не сильно отличался от Ронона-человека. Ему нравилось мясо с кровью. И он, не колеблясь, использовал свои массивные габариты, лапы и острые когти, чтобы убедить МакКея пойти на ланч.
А вы попробуйте возразить, когда на вас уставится кошка весом в сто восемьдесят килограмм. Ронон был очень убедительным.

*

Вечером усталый и расстроенный Родни даже не удивился, когда Ронон последовал за ним в его комнату. Кто знает? Может он в таком виде не мог открывать дверь. Может, если бы он попытался, контрольная панель была бы разбита вдребезги под весом массивных передних лап Ронона. Родни не хотел даже попробовать.
И, ладно, в любом случае ничего плохого не было том, что Ронон мурчит во сне, лежа рядом с кроватью Родни.

*

В конце концов, быть кошкой не так уж и плохо. Мех тебя согревает, можно поспать в свое удовольствие или выпросить себе сырого мяса, а еще есть математическая точность кошачьего мозга. Родни действительно не понимал, почему все вокруг так взбесились, когда Тейла пострадала при первой попытке исправить изначальную проблему.
Кроме того, из Тейлы получился очень красивый тигр – весь в золотистых и светло-коричневых полосках. Совершенно ясно, что Родни исправит эту проблему, рано или поздно, так что всем надо просто расслабиться и перестать беспокоить его по пустякам.
– Может мне стоит поговорить с ними, – предложила Хейтмайер, озабоченно глядя на каждого.
– Зачем? – усмехнулся Родни. – Они вряд ли ответят. В этот момент Тейла слегка хлестнула его своим хвостом, а Ронон просто перекатился на спину, чтобы Родни почесал ему живот.
Тейла позволяла чесать ей живот только когда никто не видел. Она была просто очаровательна в своей сдержанности по сравнению с Рононом, он откровенно требовал, чтобы Родни его почесывал и гладил вдоль спины, пока другой рукой печатал на компьютере. Им обоим несколько чересчур нравилось, когда чешут над хвостом.
На следующее утро Родни выбрался из кровати полузадушенным от шерсти и веса Тейлы с Рононом, всю дорогу к столовой он об них спотыкался. Он выпил две чашки кофе и съел половину завтрака, когда понял что он весь в кошачьей шерсти.
– Боже, МакКей. Ты ведь помнишь, что они все еще люди? И что домогаться животных – это плохо? – Шеппард по утрам был совершенно невыносим, независимо от того, что он говорил или делал, просто потому, что он встал в пять утра и отправился на пробежку. Бегать. В пять утра.
– Им нравится мой матрац, – промычал он между яичницей и картошкой. – И они весят целую тонну. КЗВ должен будет отправить мне новый, как только они окончательно продавят этот и доломают мою кровать. Может мне стоит заказать двуспальный матрац.
– Твой матрац.
– Да, мой специальный ортопедический матрац. К счастью, это финансируется по программе здравоохранения.
– …Это одна из ваших странных канадских штучек? – Тейла потянулась к куску бекона на тарелке Родни и он шлепнул ее по лапе.
– Право человека на бесплатное здравоохранение? Да. Ваша отсталая страна нарушает один из стандартов ООН по правам человека. То, что кошкам понравится мой матрац? Откуда бы мне знать?
Это был не последний глупый вопрос за этот день, но возможно, не самый раздражающий. Самый раздражающий был о Зеленке и его задавали снова и снова различные участники экспедиции, включая майора Лорна.
– Вы серьезно? Это доктор З.?
В руках у Родни был маленький, пушистый, оранжевый котенок. Зеленка зашипел на Лорна, обнажив острые зубки.
– В последний раз говорю, да, и если вы продолжите его раздражать, он расцарапает мне руку до смерти в попытках освежевать вас своими маленькими коготочками.
Зеленка не спал с Родни, Тейлой и Рононом. В основном, он прятался за ноутбуком, тоненько и сердито шипел на всех, кто хотя бы делал попытку взъерошить его невероятно пушистую шерсть.
– Ну, мы, наверное, еще можем превратить рейфов в кошек, – пробормотал с досадой один морпех после того, как Зеленка ударил его лапой со всеми когтями наизготовку.
– Да, – ухмыльнулся Родни, – высасывающих жизнь кошек.

*

Родни любил кошек. Очень даже любил, но Джон Шеппард был самой бесполезной кошкой, которую он встречал. Джон любил подремать больше, чем Ронон, и не любил, когда его трогают даже больше Зеленки. Он обнаружил, что компьютеры, мониторы и прочая крупная земная техника в лабораториях излучает тепло и с тех пор обретался там. Спал. На мониторе Мико.
А Мико все только усугубила, она наделала фотографий кота-Джона и поместила их в качестве обоев на свой рабочий стол, так что все ее рабочее место напоминало жилище сумасшедшей любительницы кошек.
Джон был весь черный, только глаза остались прежними, Родни было очень непривычно проснуться посреди ночи от того, что Джон мурлычет, обернувшись вокруг шеи, единственный случай, когда он позволяет себя трогать.
И, конечно, именно в этот момент разразилась катастрофа.

*

Коля. Он все еще иногда снился Родни в кошмарах. Иногда это был нож Коли, проезжающий по его руке, разрезающий его кожу на части, распиливающий его мышцы так, что раскрытый красный разрез выставлен напоказ и было видно, насколько ужасна жизнь в данный момент. Иногда он был Джоном, привязанным к деревянному стулу, с кляпом во рту, его жизнь высасывают шаг за шагом, а потом бросают в камеру с тем самым чудовищем, которое кормилось его энергией. Иногда он просто смотрел, как Джон умирает, постепенно, на обычном мониторе в контрольном зале, и он ничего не может сделать.
Иногда он тонул в Коле; его мозг наполнялся до краев этим КоляКоляКоля и Родни просыпался от рвотных спазмов, если ему везло, или от кислого жжения рвоты, если нет.
На этот раз он не спал. Он бодрствовал, он был ужасающе в сознании и лицом к лицу со своим типичным кошмаром. Рейфы были страшными, но они не были людьми. Они были подобны злобным животным, которые научились говорить и ходить на двух ногах. Репликаторы – это пегасский эквивалент Борга из Star Trek: TNG – компьютеры с руками и неправильной программой. Коля был человек.
– Доктор МакКей! Шеппард наконец-то выкинул вас из своей команды? Я вижу, вы заменили друзей маленькими пушистыми животными.
Единственная причина, по которой Коля сказал «маленькими», было то, что Ронон и Тейла куда-то делись, а Родни взял Зеленку и Джона с собой к Элизабет.
– Как вы сюда попали, Коля? – Он перехватил Джона, когда тот попытался в бешенстве наброситься на штаны Коли, и Зеленку, пытавшегося забраться вверх по его собственным штанам.
– Это неважно, доктор МакКей. Важно, что ваша доктор Вейр отдаст мне то, что нужно, и вы мне в этом поможете. Вы же … незаменимы?
Шеппард оттолкнулся задними лапами и все же смог сделать этот неистовый прыжок, а Родни только и мог резко рвануться за ним, сгибаясь пополам и не успевая удержать его от очередной самоубийственной миссии.
И в этот момент Колю застрелили.

*

– Но у него же нет –
– Нет противопоставленного большого пальца? Я знаю. – Родни слушал вполуха идущее совещание, Джон лежал у него на плечах, обернувшись вокруг шеи, Ронон и Тейла сидели по обе стороны от него, пока он поглаживал им уши. Зеленка сидел рядом, спиной прижавшись к Родни. – Я думаю, он использовал свои зубы.

*

Они выкинули труп Коли через червоточину вслед за его людьми. Помимо того первого смертельного выстрела в грудь, на его ногах и руках были следы зубов там, где Тейла и Ронон тащили его мертвое тело в контрольный зал, и царапины от Джона и Зеленки. Было почти ужасающе страшно видеть, как озверели эти люди-превратившиеся-в-кошек, но и огромное облегчение тоже, с его плечей как будто сняли огромный вес.
После таких ранений не выживают. Даже с медициной вуду, и конечно, не с дженайским ее эквивалентом.

*

Две недели спустя Родни проснулся от того, что не мог дышать и вытолкал из кровати Джона, Ронона и Тейлу.
– Возвращайтесь в свои комнаты, – он заявил им. Если они не собираются мурлыкать, то и в кровати им делать нечего. Тем более, что Джон весит гораздо больше в человеческом обличье.

продолжение в комментариях

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Переводы, Категория: преслэш

---

Давно обещанный пост по замечательной диллогии Synecdochic.

[Dershternen]

Freedom`s Just Another Word For Nothing Left To Lose.
Оригинал. Перевод.
And the Band's Playing Hail to the Chief.
Оригинал. Перевод.

Вступление.

Для начала, хотелось бы поделиться замечательным отзывом на "Свободу", который есть на многим знакомом сообществе рекоммендаций. Пожалуй, это будет достойным началом для этого поста *улыбается*
Предупреждение: в тексте есть своего рода спойлеры.

Эта история...

Эта история состоит из двух частей - фик и фэнвидео.
Я сначала скачала и посмотрела фэнвидео, хотя сам фик попадался в рекомендациях и раньше. Было несколько причин, основная - смерть Шеппарда. Большинство фиков, где один персонаж умирает, а другой живет с горем, это сплошной непроходимый энгст, слезы, сопли, драма. Иногда, очень редко, это рассказ о том, как человек справляется с горем. Но фик synecdochic не о смерти Шеппрда или горе Маккея.

Изначально, это история о том, как Родни живет на Земле, преподает в Университете (все помнят что по кэнону он физик), и старательно ни с кем из старой команды не контактирует. Позже, мы узнаем, что ученые ушли из Атлантиды, по приказу военных, разумеется, которые решили превратить город в базу. Еще позже, мы узнаем, что город "затих", Родни сделал что-то, после чего военные, не зная способа исправить ситуацию, тоже были вынуждены оставить город.
Это очень интересная идея сама по себе. Здесь, она изложена без надрыва и трагедий, без "не доставайся же ты никому". Просто ученые не дали военным испоганить все, за что погиб ни один десяток человек.
Трудно сказать, насколько вяжется идея с кэноном. По моему мнению, весь фик довольно далек от духа и настроения оригинала, но не этим и берет. 27 страниц комментариев и рекомендации почти у всех, это повод хотя бы прочитать, а потом может и задуматься, почему вроде как слэшный фик со стандартным пайрингом, да еще и смертью обожаемого народом персонажа покорил настолько много людей.

Это история о Родни, который пытается жить дальше, третирует университет, своих студентов, отбирает лучших и готовит их к... Атлантиде. Не то чтобы специально, не то чтобы особо задумываясь, а скорее действительно следуя мысли "что бы я должен был знать, пока не вляпался по полной в галактике Пегас". Конечно, спецотряд из студентов-физиков вызывает недоумение, но с другой стороны, фраза "а когда нужно спасти мир они приходят к нам" - правда. Не военные придумали атомное оружие и нанотехнологии, лазеры и химические отравляющие газы.
Это один из немногих фанфиков, где хорошо показана ситуация с секретными проектами, отношениями ученых и военных, с публикациями и тем что лежит под грифом "совершенно секретно" до поры до времени.
Большая часть фэндома сосредоточена либо на отношениях персонажей, либо на приключениях., может поэтому, фик synecdochic в какой-то мере стал событием.

В этом фике, Родни много занимается с детьми, в том плане, что мучает 11 избранных гениев и готовит их ко всему, включая "забудьте о том что вы прочитали в учебнике, журнале, книге". Это очень интересная мысль, показать Родни скорее как преподавателя, чем как отца. В большинстве фиков Родни-и-Дети, семейная идиллия (даже если это нервотрепка с младенцем) вызывает тошноту и скуку, ну, изредка смех. Единственное, что можно сказать о Маккее и его отношениях с теми, кому нет 18, что он общается с ними на равных, без сносок и поблажек, как со взрослыми, проще говоря, как со всей вселенной. Для Маккея, ты либо идиот, либо нет, возраст это деталь, а не отмазка.
Если не париться насчем увязки всех фиков с кэноном, то это прекрасная работа в данном жанре, к тому же, вы понимаете отношения Родни со всеми в институте, фактически при полном отсутствии диалогов.

И еще, в этой истории нет воспоминаний о Шепарде, нет тоски или романтики, и если вы не слэшер, то спокойно можете читать эту историю, как "жизнь после гибели лучшего друга". Читая этот фик, создается впечатление, что Родни оставил позади намного больше чем "тело", что вся эта невыразимая печаль и о Городе, и о жизни в другой галактике, и о тех отношениях, которые сложились в процессе. Но без очевидных фраз и монологов: история, рассказанная не самим Родни.

Прочитайте историю, или рекомендации, там написано гораздо лучше.
luthienrecs.livejournal.com/22675.html

Фэнвидео "This is how it works" by Lim
Было создано для фика, или по мотивам... трудно сказать.

Это то, что я называю фэнвидео нового поколения, когда идет соединение графики, коллажей, текста, музыки и оригинала. Если раньше клипы были удачной или не очень нарезкой, то в последнее время стало попадаться много более сложных работ.

Здесь лежит ссылка на сам клип, фик, рекомендация и комментарии.

Фэнвидео на песню "On the Radio" by Regina Spektor практически монохромное: сине-белое, черно-белое, с небольшими вставками цветного, как самые яркие воспоминания. Идущие цифры, это бегущее время по часам Атлантиды (почему-то в фантастике время измеряют по другому), эти цифры совпадают с ритмом музыки, они не отсчет, а пульсация, и смотрится невероятно.
Белый фон и текст, как страница конспекта с заметками на полях.
Бесконечно запоминающиеся замирания музыки и изображения. Как и многие, я потеряла счет тому, сколько раз посмотрела эту вещь. И даже не заметила, насколько по иному смотрятся здесь стандартные и всем известные сцены из оригинала.
Этот клип, один из немногих, где при очевидности пайринга, на него абсолютно нет нажима, нет пайринга, парадокс, удивительный вариант.

И как сказала fairestcat: "пусть видео скажет само за себя".

Потому что самые хорошие и выдающиеся вещи оставляют вас немыми, порванными, потрясенными, неспособными сказать даже близким, почему это произвело такое впечатление и у вас нет слов.

(С)  Lexcorp.

Как основная часть:
Медиа-уголок.

Regina Spektor - "On The Radio".

Текст на английском.

This is how it works
It feels a little worse
Than when we drove our hearse
Right through that screaming crowd
While laughing up a storm
Until we were just bone
Until it got so warm
That none of us could sleep
And all the styrofoam
Began to melt away
We tried to find some words
To aid in the decay
But none of them were home
Inside their catacomb
A million ancient bees
Began to sting our knees
While we were on our knees
Praying that disease
Would leave the ones we love
And never come again

On the radio
We heard November Rain
That solo's really long
But it's a pretty song
We listened to it twice
'Cause the DJ was asleep

This is how it works
You're young until you're not
You love until you don't
You try until you can't
You laugh until you cry
You cry until you laugh
And everyone must breathe
Until their dying breath

No, this is how it works
You peer inside yourself
You take the things you like
And try to love the things you took
And then you take that love you made
And stick it into some
Someone else's heart
Pumping someone else's blood
And walking arm in arm
You hope it don't get harmed
But even if it does
You'll just do it all again

And on the radio
You hear November Rain
That solo's awful long
But it's a good refrain
You listen to it twice
'Cause the DJ is asleep
On the radio
(oh oh oh)
On the radio
On the radio - uh oh
On the radio - uh oh
On the radio - uh oh
On the radio

Перевод.

Перевод:
Вот как это происходит:
Кажется, что это немного хуже,
Чем когда мы вели наш катафалк
Прямо сквозь ту орущую толпу,
Смеясь в лицо бурям,
Пока не стали совсем беззащитны,
Пока не стало так тепло,
Что мы не смогли уснуть…
И все преграды
Начали таять…
Мы пытались подобрать слова,
Чтобы растопить их быстрее,
Но ни одно из них не было родным.
В глубине катакомб
Миллионы древних пчёл
Начали жалить нас в колени,
Когда мы на них опустились,
Молясь, чтоб эта болезнь
Покинула наших любимых
И никогда не возвращалась.

По радио
Мы услышали «November Rain».
У него было такое длинное соло,
Но это хорошая песня.
Мы прослушали её дважды,
Потому что ди-джей заснул.

Вот как это происходит:
Ты молод до тех пор, пока молод,
Ты любишь, пока не разлюбишь,
Ты стараешься, пока не выбьешься из сил…
Ты смеёшься до тех пор, пока не заплачешь,
Ты плачешь, лишь пока не засмеёшься,
И все должны дышать
До самого последнего вздоха.

Нет, вот как это происходит:
Ты вглядываешься в глубь себя,
Находишь то, что тебе нравится,
И пытаешься полюбить то, что нашёл.
А затем ты берёшь эту любовь
И вставляешь в чьё-то,
Чьё-то чужое сердце,
Качать чью-то чужую кровь.
И, гуляя с ним рука об руку,
Ты надеешься, что она не причинит вреда.
Но даже если и причинит,
Ты просто повторишь всё сначала.

И по радио
Ты услышал «November Rain».
У него ужасно длинное соло,
Но оно отрезвляет мысли.
Ты прослушал его дважды,
Потому что ди-джей заснул.

По радио (х5 раз)

По радио.


Janis Joplin – "Me & Bobby Mcgee". Одна из строчек этой песни стала названием для первой части дилогии.

Текст на английском.

Busted flat in Baton Rouge, waiting for a train
And I’s feeling nearly as faded as my jeans.
Bobby thumbed a diesel down just before it rained,
It rode us all the way to New Orleans.

I pulled my harpoon out of my dirty red bandanna,
I was playing soft while Bobby sang the blues.
Windshield wipers slapping time, I was holding Bobby’s hand in mine,
We sang every song that driver knew.

Freedom is just another word for nothing left to lose,
Nothing don’t mean nothing honey if it ain’t free.
And feeling good was easy, Lord, when he sang the blues,
You know feeling good was good enough for me,
Good enough for me and my Bobby McGee.

From the Kentucky coal mines to the California sun,
Hey, Bobby shared the secrets of my soul.
Through all kinds of weather, through everything that we done,
Hey Bobby baby kept me from the cold.

One day up near Salinas, Lord, I let him slip away,
But he’s looking for that home and I hope he finds it,
But I’d trade all of my tomorrows for one single yesterday
To be holding Bobby’s body next to mine.

Freedom is just another word for nothing left to lose,
Nothing, that’s all that Bobby left me, yeah,
But feeling good was easy, Lord, when he sang the blues,
Hey, feeling good was good enough for me, hmm hmm,
Good enough for me and my Bobby McGee.

La la la, la la la la, la la la, la la la la
La la la la la Bobby McGee.
La la la la la, la la la la la
La la la la la, Bobby McGee, la.

La La la, la la la la la la,
La La la la la la la la la, hey now Bobby now Bobby McGee yeah.
Na na na na na na na na, na na na na na na na na na na na
Hey now Bobby now, Bobby McGee, yeah.

Lord, I’m calling my lover, calling my man,
I said I’m calling my lover just the best I can,
C’mon, where is Bobby now, where is Bobby McGee, yeah,

Lordy Lordy Lordy Lordy Lordy Lordy Lordy Lord
Hey, hey, hey, Bobby McGee, Lord!

Yeah! Whew!

Lordy Lordy Lordy Lordy Lordy Lordy Lordy Lord
Hey, hey, hey, Bobby McGee.

Перевод.

Перевод:
Мы оставили квартиру в Батон-Руж и ждём поезда...
Я чувствую себя потрёпанной, словно мои потёртые джинсы.
Бобби поймал попутку, как раз перед тем, как начался дождь,
И на ней мы доехали до самого Нового Орлеана.

Я развернула свой грязный красный платок и достала из него губную гармошку... -
Бобби пел блюз, а я играла ему.
Стеклоочистители хлопали в такт, мы с Бобби держались за руки
И распевали все песни, какие только знал водитель.

Свобода – это когда нечего терять;
Ничто – вовсе не ничто, милый, пока не станет свободно.
Боже, быть счастливой было легко, когда он пел свой блюз;
Знаешь, счастья мне было вполне достаточно,
Достаточно мне и моему Бобби МакГи.

От угольных шахт Кентукки до жаркого солнца Калифорнии
Бобби хранил все тайны моей души.
В любую погоду, чем бы мы ни занимались, -
О, Бобби, малыш, не давал мне замёрзнуть.

Однажды, Боже, где-то неподалеку от озер Салиноса я позволила ему ускользнуть...
Но он ищет свой дом и, надеюсь, однажды найдёт его.
Но я бы обменяла все свои завтра на одно-единственное вчера,
Чтобы Бобби снова был рядом со мной.

Свобода – это когда нечего терять;
Ничего – вот и всё, что оставил мне Бобби, да.
Но, Боже, быть счастливой было легко, когда он пел свой блюз,
Да, счастья мне было вполне достаточно, ммм, ммм,
Достаточно мне и моему Бобби МакГи.

Ла ла ла, ла ла ла ла, ла ла ла, ла ла ла ла,
Ла ла ла ла ла - Бобби МакГи.
Ла ла ла ла ла, ла ла ла ла ла,
Ла ла ла ла ла - Бобби МакГи.

Ла ла ла, ла ла ла ла ла ла,
Ла ла ла ла ла ла ла ла ла - эй, где теперь Бобби, где же Бобби МакГи, да.

На на на на на на на на, на на на на на на на на на на на
Эй, где теперь Бобби, Бобби МакГи, да!

Боже, я зову своего любимого, своего мужчину,
Я сказала: зову своего любимого изо всех сил.
Так где теперь Бобби, где же Бобби МакГи?


Moxy Fruvous – "Laika". А строчка из этой песни - для второй.

Текст на английском.

When I was 3, my mother said to me
Eat up your greens and say your grase
While on TV they put a dog in space
And left here there... you should've seen her face

When I was 5, the dream was still alive
And Walter Cronkite`d said: "One day we'll earn our daily bread
Conducting things in outer space"
But still on earth I thrive... and you pretend I'm not alive
. . . . . . .And walk by with my substitute
. . . . . . .While I fasten the oxygen valve on my space suit

When I was 8, we shared a cloakrack - it was great
And I pretended I had so much on my plate
I had a speech to write, about moonshot trajectory
And during phonics class, perfected my delivery
. . . . . . .Now the band's playing "Hail to the Chief"
. . . . . . .While my capsule's out floating by some tropical reef

all the experts can agree on, regarding your motives
in the cape canaveral crash... is that they know nothing
. . . . . . .it puzzles me so...

Now I'm full grown, and I've a spacecraft of my own
But there you sit, still upon your Earthly throne
Hey darling, throw this 'space-pup' a bone
Don't touch that dial, don't hang up that phone
. . . . . . .don't hang up that phone
. . . . . . .Now the band's playing "Hail to the Chief".

Перевод.

Перевод:
Когда мне было три, мама сказала:
«Доешь свои овощи и скажи спасибо».
А в это время по телевизору показывали, как собаку отправили в космос
И оставили там… Видели бы вы её взгляд.

Когда мне было пять, мечта всё ещё была жива,
И Уолтер Кронкит сказал: «Однажды, мы заработаем себе на хлеб,
Отправляя в космос корабли».
Но я всё ещё прозябаю на Земле… и ты притворяешься, что меня не существует,
. . . . . . .И проходишь мимо вместе с тем, кто меня заменил,
. . . . . . .А я потуже закручиваю кислородный клапан на своём скафандре…

Когда мне было восемь, мы спали в одной палатке, и это было здорово.
И я притворялся, что моя тарелка полна до краёв.
Мне нужно было написать речь о траектории полёта на Луну,
И на нашей репетиции, я отточил её до совершенства.
. . . . . . .И теперь группа играет - "Hail to the Chief ",
. . . . . . .А моя капсула плавает где-то далеко, у тропических рифов.

Все эксперты согласны… если все твои мотивы
Скомкать неопрятным комком… на самом деле, они ничего не знают.
. . . . . . .Меня это так удивляет…

Теперь я вырос, и у меня есть собственный космический корабль,
Но ты всё ещё где-то там, сидишь на своём земном троне.
Эй, дорогая, брось косточку этому космическому псу,
Не обрывай линию, не вешай трубку…
. . . . . . .Не вешай трубку…
. . . . . . .И теперь, группа играет - "Hail to the Chief ".

Как завершение:
Уголок литературный.

«Родни предложили провести летний курс лекций «Основы физики», но он отказался. Ему были не особенно нужны деньги, и потому вместо этого он врубил кондиционер и отправился проведать своих старых друзей. По очереди, в алфавитном порядке: Айзимов, Клэрк, Хайнлайн, Стурджин… И почти не удивился, поняв, что теперь его любимым рассказом стал «Человек, который путешествовал слонами ». Помнится, в первый раз, в одиннадцать, он показался Родни слишком скучным, а позже - в двадцать четыре, - слишком слезливым.»
(С) "Freedom's Just Another Word For Nothing Left To Lose".

"Человек, который путешествовал слонами" - это прекрасный, не очень длинный рассказ Роберта Ханлайна. О том, как снова начать жить после того, как всё казалось бы рухнуло и о решениях и памяти, которые ты проносишь через всю свою жизнь.

«С чтением Родни уложился в три с половиной недели. Он всегда был книголюбом. После он развлекал себя, ругаясь на то, что выдавали за науку в этом сезоне, а после полудня заполнял свободные часы стихами Киплинга.
Ему никогда нравилась поэзия, но однажды, в одной из нежилых комнат, в ожидании подмоги, чтобы разобраться с последними мелкими деталями, Лорни на выдохе пробормотал: «И если жизнью надо платить за власть - Господи, счёт покрыт …». Эти слова въелись ему в память.»
(С) "Freedom's Just Another Word For Nothing Left To Lose".

Мне даже нечего сказать: Кипплинг - замечателен, а здесь ещё и удивительно уместен. Его нужно просто читать. Если вы ещё не успели этого сделать, то не упускайте шанс...

ПЕСНЬ МЁРТВЫХ

Разносится песнь мёртвых - над Севером, где впотьмах
Все смотрят в сторону Полюса те, кто канул во льдах.
Разносится песнь мёртвых - над Югом, где взвыл суховей,
Где динго скулит, обнюхивая скелеты людей и коней.
Разносится песнь мёртвых - над Востоком, где средь лиан
Громко буйвол лакает из лужи и в джунглях вопит павиан.
Разносится песнь мёртвых - над Западом, в лживых снегах,
Где стали останки на каждой стоянке добычей росомах, -
Ныне слушайте песнь мёртвых!

I
Мы так жадно мечтали! Из городов, задыхающихся от людей,
Нас, изжаждавшихся, звал горизонт, обещая сотни путей.
Мы видели их, мы слышали их, пути на краю земли,
И вела нас Сила превыше земных, и иначе мы не могли.
Как олень убегает от стада прочь, не разбирая пути,
Уходили мы, веря, как дети, в то, что сумеем дойти.
Убывала еда, убегала вода, но жизнь убивала быстрей,
Мы ложились, и нас баюкала смерть, как баюкает ночь детей.
Здесь мы лежим: в барханах, в степях, в болотах среди гнилья,
Чтоб дорогу нашли по костям сыновья, как по вехам, шли сыновья!
По костям, как по вехам! Поля Земли удобрили мы для вас,
И взойдет посев, и настанет час - и настанет цветенья час!
По костям! Мы заждались у наших могил, у потерянных нами дорог
Властной поступи ваших хозяйских ног, грома тысяч сыновьих сапог.
По костям, как по вехам! Засеяли мир мы костями из края в край -
Так кому же ещё, как не вам, сыновья, смертоносный снять урожай?

...И Дрейк добрался до мыса Горн,
И Англия стала империей.
Тогда наш оплот воздвигся из вод,
Неведомых вод, невиданных волн.
(И Англия стала империей!)
Наш вольный приют даст братьям приют
И днем, и глубокой ночью.
Рискуй, голытьба, - на карте судьба,
Не встретились там, так встретимся тут.
(Днем или поздней ночью!)
Да будет так! Мы залогом тому,
Что было сказано здесь.
Покинув свой дом, мы лучший найдем,
Дорога зовет, и грусть ни к чему.
(И этим сказано все!)

II
Наше море кормили мы тысячи лет
И поныне кормим собой,
Хоть любая волна давно солона
И солон морской прибой:
Кровь англичан пьёт океан
Веками - и всё не сыт.
Если жизнью надо платить за власть -
Господи, счет покрыт!
Поднимает здесь любой прилив
Доски умерших кораблей,
Оставляет здесь любой отлив
Мертвецов на сырой земле -
Выплывают они на прибрежный песок
Из глухих пропастей дна.
Если жизнью надо платить за власть -
Господи, жизнью платить за власть! -
Мы заплатили сполна!
Нам кормить наше море тысячи лет
И в грядущем, как в старину.
Нам, давным-давно пошедшим на дно,
Или вам, идущим ко дну, -
Всем лежать средь снастей своих кораблей,
Средь останков своих бригантин.
Если жизнью надо платить за власть -
Господи, жизнью платить за власть,
Господи, собственной жизнью за власть! -
Каждый из нас властелин!

(С) Редьярд Кипплинг (перевод Н. Голя).

ЗЫ Если у вас есть идеи, что ещё можно было бы добавить в этот пост - с вязанное с дилогией, конечно же - прошу писать предложения в комментарии и на у-мыл

ЗЗЫ Я не совсем понимаю, как быть с тегами... Тут больше бы подошло что-то вроде "рецензии" и "рекоммендации", но у нас их пока нет

@темы: МакШеп, Клипы, Ссылки

---

Stargate Universe s02e15 Seizure

[4ерти]

Дэвид Хьюлетт в Stargate Universe!
Если вы вдруг еще не видели, вот здесь лежат русские субтитры к серии с Родни.
Сам эпизод можно скачать здесь или здесь.

@темы: Родни МакКей, Дэвид Хьюлетт, Сериал, Ссылки

---

Speech Deprived, слэш

[Molly_Malone]

Название: Speech Deprived
Автор: Xparrot
Переводчик: Molly_Malone
Бета: Сам себе граммар-наци
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Шеппард/МакКей
Жанр: Action/Adventure, First Time, Hurt Comfort
Отказ: Don't own, don't know, don't ask, don't tell.
Саммари: Родни выпустили из лазарета с обезболивающими, пузырем льда и строгим предписанием ограничить всю ненужную речь на три дня минимум.
Предупреждения: нет
Разрешение на перевод: получено


Четыре камеры, Джон посчитал, что их можно так называть, были расположены в ряд и разделены местным эквивалентом ограждения из проволочной сетки. Его с Рононом засунули в третью клетку к двум пьяным, неприятно пахнущим мужчинам. Родни оказался в первой камере, отделенный от товарищей по команде камерой с шумными хулиганами.
Родни был достаточно близко, чтобы бросить взгляд, полный отчаяния, на который Джон ответил улыбкой и поднятыми вверх большими пальцами: Не дергайся, Тейла нас отсюда вытащит. Родни неуклюже поднял руки, показывая наручники, упрямо качая головой: Говорите за себя, на вас только праздношатание, а на меня у них заговор с целью совершения убийства, – потому что Тейла их предупреждала, что С’голы следуют жесткому своду законов, но кто же знал, что они примут раздраженное «Шеппард – ты покойник!» за объявление о намерении совершить убийство.
Джон был достаточно близко, чтобы было возможно пересчитать все бугры мышц у соседа Родни по камере, крепкого гиганта со спутанными светлыми волосами и плечами шириной с дверной проем, возможно, он смог бы выстоять минуту-другую в матче против Ронона.
И все же слишком далеко, чтобы услышать, что Родни сказал этому исполину, но он видел, как и так красное лицо стало малиновым от ярости, увидеть панику в глазах Родни. «Простите, я не это имел в виду, простите», – лепетал Родни, пятясь назад, достаточно громко, чтобы услышать сквозь ругань парней в соседней клетке, безоружные руки подняты вверх, но это не сработало.
Он прижал Родни к каменной стене в задней части клетки, прежде чем тот смог уклониться, и Джон увидел, как Родни съёживается от удара. Но он не зря тратил время на полевые тактические занятия, пока плечи были прижаты к стене, он смог пнуть его ногой. Джон вздрогнул, а Ронон, прижавшийся в сетке рядом с ним, проворчал что-то одобрительное.
Но громила только утробно зарычал, как большая кошка, и врезал своей головой Родни в лоб, удар был настолько сильный, что Джон услышал его, увидел, как отлетела назад голова Родни, его взгляд, ничего не видящий от боли. Нападающий оскалился с каким-то безумным удовольствием. Цепью от своих же наручников он обхватил горла Родни и вздернул его вверх.
– МакКей! – зарычал Ронон; – Отпусти его! – выкрикнул Джон и рванул с грохотом сетку ограждения. Родни боролся, прижатый к стене и едва достающий ногами до земли. Пинать своего противника ногами он не мог, иначе тот бы его придушил, но руками он наносил точные удары по ушам, пытался выцарапать глаза, но все было без толку. Тот стойко переносил все удары, а его ухмылка стала только шире.
Родни не мог закричать или позвать стражу. Джон пытался, но пацаны в соседней камере шумели так громко, что заглушали его. Криками «Давай!» они подначивали убийцу.
Родни в панике пытался отодрать цепь, впившуюся в его горло. Его лицо краснело все сильнее и сильнее. «Стой! – заорал Джон вцепившись в сетку. – Ты, грёбаный ублюдок, я тебя прибью нафиг, стой – !»
– Шеппард, – Джон скорее почувствовал, чем услышал совершенно бешеный голос Ронона. Он оглянулся и увидел Ронона, готового к удару. Джон кивнул – раз, два, на три нет времени; вместе они попытались высадить плечом дверь камеры, двое пьянчужек в углу потрясенно уставились на них, открыв рты.
На третьем ударе металлическая задвижка на двери погнулась и поддалась, они вывалились на свободу. Джон взломал замок камеры Родни едва вскочив на ноги, а Ронон бросился на заключенного, как волна цунами на берег, с таким же рёвом и так же неотвратимо.
С приглушенным стуком Родни мешком повалился на пол. Бывшее таким красным лицо мертвенно побледнело, выделялись только синеющие губы и красно-белый след от цепи вокруг шеи. Джон прижал пальцы к его шее, пульс был прерывистый, но он не задыхался, не давился кашлем, он даже не пытался дышать. «Черт, – выдохнул Джон, – Черт, МакКей, даже не думай…», – пальцами разжал сведенные челюсти, горло было повреждено, но дыхательные пути открыты, он запрокинул ему голову, зажал нос, прижался ко рту, дыши.
Джон слышал, как Ронон смачно влепил того парня головой в стену, но он не мог тратить время на то, чтобы обернуться, вздох, на то, чтобы сказать: Оставь и для меня что-нибудь, – Родни были нужны все его силы. Раз, два, три, в четком ритме – Родни закашлял, но это был только лишь рефлекс, потребовалось еще два вдоха, чтобы он сделал самостоятельный вдох, закашлявшись от удушья.
Его глаза открылись, серые, как у мертвеца, тусклые и растерянные. «Не надо, – Джон перехватил его руку, когда Родни попытался коснуться своего горла. – Не двигайся, не говори. Ты в порядке, приятель, в порядке», – он провел большим пальцем по внутренней стороне запястья Родни, нащупал пульс, быстрый и неровный.
Кто-то грубо схватил его за плечо, Джон саданул назад локтем не глядя, услышал сдавленный хрип и рука исчезла.
«Полковник Шеппард, – сзади донесся голос Тейлы, непривычно раздраженный и озабоченный одновременно, – что случилось …». Она вдруг смолкла.
Джон услышал ее шаги вместе с шагами еще двоих людей, приближающихся к нему. Включая парня, которого он только что вырубил ударом локтя, он насчитал трех стражников. С Тейлой они легко могли снять их, если будет нужно. «Ну так как, нас отпускают на поруки?»
Голос Тейлы стал ближе и жестче. – Мы пришли к определенному соглашению. Доктор МакКей –
– В порядке, – сказал Джон, хотя Родни дышал резкими, громкими вздохами. Родни приоткрыл губы, но Джон, покачав головой, прижал к ним свой палец, до того как он издал хоть слово. «Я сказал, молчи, МакКей. Ты можешь повредить свое горло еще сильнее.»
Родни был бледнее обычного, но уже не как зомби, и в глаза возвращался привычный голубой цвет и осмысленное выражение. Джон слегка усмехнулся в ответ и отнял палец от его губ. «Можешь идти? – спросил он и вскинул руку, – Просто кивни. Тебе будут нужны носилки или ты сможешь сам идти отсюда?»
Родни подумал и кивнул головой. Он осторожно сел, прислонившись спиной к стене. Пойдем, – он беззвучно произнес одними губами.
Джон кивнул и встал, перехватив запястье Родни, поднял его на ноги. Родни встал, придерживаясь за стену, из его поврежденного горла были слышны громкие вдохи. Когда Ронон подошел и встал рядом для опоры, Родни, сгорбившийся и с трудом дышащий, словно древний старик после марафонского забега, не колеблясь, оперся об него.
Стража у входа в камеру живо убралась с их дороги, устрашившись доводов Тейлы или вида бессознательной туши заключенного у ног Ронона. Один из них носил причудливый золотой значок, означающий, что он – арбитр, смесь капитана полиции, судьи и городского чиновника. Он что-то пробормотал об официальных извинениях, принятии соответствующих мер, надеждах, что это не повлияет на отношения народа С’гол и Атлантиды, но Джону было все равно. Эти люди бросили Родни в одну камеру с убийцей-психопатом, они высоко ценили свой судебный порядок и при этом не озаботились тем, чтобы пленники не задушили друг друга. Дипломатия – это, конечно, хорошо и замечательно, но Джон считал, что если ему удастся покинуть эту планету и при этом не заехать в рожу кому-нибудь из этих лицемерных ублюдков, то он заслуживает медаль.
– Джон, – прошептала Тейла, он обернулся, готовый высказать все это вслух, но она не собиралась его отчитывать, она просто указывала на его запястье, с которого на сжатый кулак стекала струйка крови.
Он уставился на свою руку, вгляделся в Родни, его поврежденное горло, но там не было открытых ран. Присмотревшись, он понял, что это его собственная кровь течет из глубокого пореза на предплечье. Проволока из выбитой двери, наверное; он не помнил. Вытерев красное пятно о штаны, он сказал: «Пойдем отсюда».

продолжение в комментариях

@темы: Переводы, Категория: слэш, МакШеп

---

"Благородное дело", слэш

[chipchirgan]

Автор: Эгра.
Название: Благородное дело.
Дисклеймер: Персонажи, предметы и названия принадлежат создателям вселенной SG, добропорядочным гражданам без серьезных девиаций.
Рейтинг: R.
Жанр: action/adventure, angst, romance, POV, adult.
Размер: мини.
Описание: Похоже на то, что я наконец совершенно случайно наткнулся на человека, который не будет просто так, мимолетно. Во всяком случае, он не позволит себе быть просто так.
Статус: закончен.

Читать

Мы заканчивали облет одной из четырех самых скучных планет в галактике. Лес, поле, речка, поле, лес. Никого крупнее кошки. Никаких аномалий. Маленькая солнечная системка, крошка-солнце и четыре милые планетки вокруг него, и на каждой лес, поле, речка, поле, лес и никого крупнее кошки. Меня начинало подташнивать от всей этой буколической идиллии, и даже МакКей постепенно выходил из себя: ерзал, вздыхал, приподнимался в кресле, чтобы дальше было видно.
- Полетели домой, - попросил я наконец, выводя прыгун из атмосферы.
- Какое домой! - запротестовал МакКей. - Мы же ничего не сделали!
- А что ты намеревался сделать? - меланхолично спросил я. - Победить дракона, найти пиратский клад, разбудить еще парочку людоедских рас?
- Рейфов разбудил ты, кстати, - сказал МакКей. - Да ладно, Шеппард, где твое авантюрное начало? Давай, набери любой адрес, первую комбинацию, на что палец попадет.
Мы как раз подлетели к Вратам, величественно плывшим вокруг третьей планетки, и моя рука замерла над наборным устройством. Я покосился на МакКея, возбужденно блестевшего глазами.
- То есть как любой? Ты здоров? А если там рейфы?
МакКей поджал губы.
- Нас же не видно, забыл? Если рейфы, отлетим подальше, подождем, пока они улетят, и вернемся домой. Давай, Шеппард, тебе же самому противно заканчивать день такой тоской, - он махнул рукой в сторону зелено-голубого шарика по левому борту прыгуна.
Это был удар ниже пояса и чистая правда одновременно. День угроблен впустую, от этого было противно и очень не хотелось возвращаться так бесславно. Я задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. В сущности МакКей был прав, маскировка нас еще ни разу не подводила, прыгун пребывал в полной боевой готовности, так что я быстро заткнул слабый голос благоразумия и наугад набрал адрес, стараясь не обращать внимания на удовлетворенно откинувшегося на спинку кресла МакКея.
Врата, из которых мы вылетели, тоже были орбитальные. Эта солнечная система была больше предыдущей, солнце – примерно как наше, земное. Планета, вокруг которой обращались Врата, четвертая от солнца, напоминала шарик сливочного мороженого с прожилками черничного варенья.
- Это что, облака? - спросил я, вызывая карту Пегаса и отыскивая Лантию.
- Похоже на то, - ответил МакКей и присвистнул. - Ого. Далеко мы забрались.
Лантия обнаружилась на другом конце галактики. На секунду мне стало не по себе, и чтобы прогнать это чувство, я бодро сказал:
- Ну, поехали, - и направил прыгун к облачной планете.
МакКей тоже затих как-то пришибленно, и в атмосферу мы вошли в напряженном молчании. Слой облаков был невероятно толст, мы летели, как сквозь молоко. Вдруг прыгун сильно тряхнуло. Я повернулся к МакКею, испуганно подавшемуся вперед.
- Это ты сделал?
- Я даже не понял, что это было, - огрызнулся он. - Покажи...
Он не договорил, потому что свет замигал и вырубился. За ним с мягким гудением испарились с лобового стекла все голографические данные. Прыгун снова словно наткнулся на что-то, и мой желудок оказался у меня в горле.
- Шеппард, - тоненько сказал МакКей. - Что это за чертовщина?
- Держись, - велел я, - крепко держись. Мы падаем.
МакКей заверещал, но я не слушал его, пытаясь оживить управление. Скорость была невелика, почему-то мы не неслись вниз камнем, а как будто очень быстро заходили на посадку, которая, впрочем, обещала быть очень жесткой. Прыгун вынырнул из облаков, по-прежнему игнорируя мои яростные мысленные приказы, пролетел еще несколько метров, и все, что я успел увидеть в окно до удара, – стремительно приближающаяся светло-серая широкая полоса.
Не знаю, сколько я пробыл без сознания, но точно не меньше времени, чем ушло на осознание произошедшего. Я со стоном оторвался от приборной панели, откинулся в кресле и снова застонал: когда меня бросило вперед, ремень безопасности со страшной силой впился мне в бок, а в заключение я, похоже, этим же боком еще и о подлокотник приложился. Я осторожно вдохнул и выдохнул. Ребра целы, и на том спасибо. Я пошевелился. Ничего не сломано, даже не вывихнуто. Я расстегнул ремень, вылез из кресла и нетвердой поступью подобрался к МакКею, тоже лежащему на панели и не подающему признаков жизни.
- МакКей, - хрипло позвал я и предельно осторожно тронул его плечо.
Он зашевелился, тихо застонал и попытался отлепиться от панели. Я помог ему сесть прямо.
- Цел? - спросил я.
- Не знаю, - слабым голосом ответил он, шевеля плечами. - Вроде. Лоб болит.
Я заглянул ему в глаза: ничего, зрачки расширены, но не сверх нормы в таких обстоятельствах. На лбу была ссадина, но не глубокая.
- Царапина, - успокоил я его, - иди обработай.
- Потом, - отмахнулся он. - Что это было?
- Ни малейшего представления, - я пожал плечами, подтверждая свою полную неосведомленность.
- Ладно, - проворчал МакКей. - Ну-ка, посмотрим...
Он полез осматривать прыгун, а я снова сел в кресло, опасливо ощупывая пальцами бок. Синяк будет на весь живот, на несколько дней о сне на этом боку придется забыть. МакКей вернулся чрезвычайно угрюмый, плюхнулся в кресло и подпер голову ладонями. Я смотрел на него в ожидании комментариев, но он мрачно молчал, и в конце концов я нетерпеливо спросил:
- Что нашел?
- Ничего, - буркнул он. - Похоже, мы в центре сильного магнитного поля. Вся электроника сдохла. - Он помахал рукой. - Даже часы.
- А почему... - начал я, но МакКей раздраженно закивал и объяснил:
- Прыгун не совсем электроника, поэтому мы спикировали, а не упали. Аварийная система работает, можешь не тратить силы на вопрос, почему. Удовлетворись тем, что у нас есть, чем дышать, по крайней мере, пока.
Я удовлетворился и попробовал придумать, что делать, но от удара все мысли смешались в одну большую веселую кучу, поэтому я просто сидел и смотрел в пространство, надеясь, что рано или поздно из кучи вывалится что-нибудь внятное.
- Это ты виноват! - вдруг забубнил МакКей, трогая пальцем ссадину и морщась. - Не мог другой адрес набрать?
На пару минут я лишился дара речи и только смотрел на него, хлопая глазами. Мне даже не хотелось ответно возмущаться или злиться, тем более, что это все равно ни к чему бы не привело, я точно знал.
- Открой дверь, пожалуйста, - вежливо попросил я, и МакКей подозрительно посмотрел на меня.
- Зачем?
- Тебе же хотелось героических свершений, - довольно ехидно объяснил я, и он оскорбленно вздернул подбородок. - В прыгуне ты вряд ли их найдешь. Живо, МакКей!
Он еще немножко поворчал для приличия, но я был слишком явно прав, и в конце концов МакКей побрел к люку. Я посмотрел в лобовое стекло, потирая бок. Над нами нависал глинистый обрыв, весь пронизанный мощными корнями деревьев, похожих на сосны, но с гладкими стволами. Сучья у деревьев начинались метрах в четырех от земли. Небо было затянуто непроницаемыми тучами, и совсем не было ветра: кроны деревьев были абсолютно неподвижны.
- Ну как там? - крикнул я, продолжая созерцать печальный пейзаж.
- Плохо. Я попробую перевести то, что еще работает, на внешний контур... - начал МакКей, но я тут же перебил его:
- Просто сделай, ладно? Можешь не отчитываться в каждом движении.
Когда мы прошли сквозь Врата, было не больше трех пополудни, но здесь, судя по быстро меркнущему рассеянному свету, было уже часов десять вечера. Хотя, может, сутки тут короче. Я помахал рукой над бездыханной приборной панелью и откинулся в кресле. Надо было срочно изобрести какой-нибудь план, но в голову не лезло ничего, кроме осторожного обследования планеты, и хотя сразу вставал вопрос «зачем?», это была какая-никакая, но деятельность, а там, может быть, что-нибудь прояснится.
Я оглянулся посмотреть, как дела у МакКея, и в ту же минуту он издал нетерпеливый звук, со всей силы впечатал кулак в стену и пошел ко мне, попутно зло пиная стены.
- Ни черта, - выдохнул он, падая в кресло. - Не знаю, как ее открыть. Мертвая, как динозавр.
Я уперся локтями в край панели и задумался. Темнело, листва на деревьях по-прежнему не шевелилась, небо приобрело ровный сине-серый цвет. МакКей смотрел на меня в ожидании.
- Предлагаю лечь спать, а завтра... Завтра попробуешь еще раз, и по обстановке решим, что делать, - наконец сказал я.
- Ты сможешь заснуть? - изумился МакКей.
- Почему бы и нет? - я встал и полез под его кресло, где, по оперативным данным, был припрятан толстый шерстяной плед. - За последнюю неделю я не проспал и суток в общей сложности.
- Шеппард, это мое! - предсказуемо возмутился МакКей и вцепился в край пледа.
Я шлепнул его по рукам.
- Тебя мама не учила делиться? А этой простыни хватит и на двоих.
- Ты собрался спать на полу? - от удивления МакКей разжал пальцы.
Вместо ответа я аккуратно расстелил плед между лавками. МакКей торопливо соскочил с кресла и забрался на одну из них, подтянув колени к груди.
- Можешь спать в кресле, - милостиво разрешил я, от души забавляясь.
Он попытался состроить привычную язвительную гримаску, но получилось не очень.
- Я лучше тут.
- Как хочешь, - сказал я и улегся на плед спиной к нему.
Почти совсем стемнело, и я заметил, что над люком горит неяркая аварийная лампочка. Не самый плохой вариант, подумал я. По крайней мере, не дует, сухо и можно наконец поспать столько, сколько хочется. А утром разберемся со всем остальным.
МакКей моего оптимизма не разделял. Он, по-видимому, пытался устроиться с наименьшим неудобством, и я вспомнил, как он ныл про больную спину. Через пару минут он тихо ахнул, я обреченно вздохнул и обернулся. Лицо у него было очень несчастное.
- Лавки ледяные, - пожаловался МакКей, плотнее прижимая колени к груди и запахивая на них куртку.
- А пол теплый, - с удовольствием ответил я, натягивая куртку на голову. - Сладких снов, МакКей.
Он не ответил. Я пожал плечами и повернулся к нему спиной, пристраивая локоть под голову. Подумаешь, какая неженка! Что бы с ним было в казарме или полуразбитом вертолете в сердце пустыни? Я закрыл глаза, но заснуть никак не получалось. Меня беспокоило наличие в прыгуне еще одного бодрствующего человека и в то же время отсутствие хоть каких-то звуков с его стороны. По-моему, МакКей даже не дышал. Я снова вздохнул и посмотрел через плечо. Он сидел все в той же позе, еще крепче обнимая колени, и смотрел перед собой, не моргая. В слабом свете лампочки его кожа фосфоресцировала. Меня вдруг с головой захлестнуло сильное желание пожалеть его, сказать что-нибудь ободряющее, даже похлопать по плечу, и от этого я страшно разозлился.
- Что ты там сидишь? - резко спросил я.
- Холодно, - не сразу ответил МакКей. - И страшно.
- Почему? - удивился я. - Мы и не в такие переделки попадали.
МакКей посмотрел на меня долгим, непонятным, очень чужим взглядом. Мне стало неуютно и неловко, и я попытался скрыть смущение, поддев его:
- А ты не боишься, что в стене откроется проход и какая-нибудь шестирукая тварь...
- Шеппард!
Ну вот, по крайней мере, это был старый злобный МакКей, с яростно стиснутыми зубами и выпущенными на всю длину шипами. Мне все еще было немного стыдно, что я бросил его вот так, на холодной лавке, и не всем же быть эталонами выносливости и терпения, поэтому я немножко подвинулся и сказал, укладываясь обратно:
- Ладно, хватит строить из себя непонятно что, ложись сюда. Только без фокусов.
Судя по тому, как быстро он зашуршал, сползая на пол, МакКей уже давно дошел до нужной кондиции, и только его нездоровая гордость мешала ему попроситься ко мне. Вжикнула молния на его куртке, он лег и крепко прижался спиной к моей спине, мелко вздрагивая. Я дернулся: сердце у него колотилось, как у зайчонка, которого первый раз взяли в руки. Несколько минут я лежал неподвижно, а когда эта лихорадочная дробь начала отдаваться у меня в голове, попробовал чуть-чуть отодвинуться от МакКея. Он торопливо подвинулся следом, и я понял, что это безнадежно. Придется ждать, пока он успокоится.
Устраиваясь поудобнее, я подумал, что раньше не замечал, что у МакКея широкая спина; такую хорошо иметь за собой, когда занимаешь круговую оборону. Если бы он еще так не сутулился... Я зевнул и сунул руку под щеку. Очень хотелось спать, но стоило мне задремать, как МакКей начинал что-то бормотать, вздрагивать или ворочаться. Наконец он вздохнул так громко и прерывисто, что я окончательно вышел из себя.
- Слушай, МакКей, успокоишься ты когда-нибудь? - бросил я в сердцах.
Он так вздрогнул, что мне опять стало стыдно.
- Ты не понимаешь? - глухо спросил он. - Правда не понимаешь, как мы влипли? За нами не придут через час после того, как мы не выйдем на связь. Врата были орбитальные, они не смогут вычислить последний набранный адрес. А даже если они нас каким-то чудом найдут, то сами попадутся, как мы. Это же планета-ловушка.
Вдоль хребта словно пробежали ледяные пальцы, противно зачесались ноги. Я не думал, что будет легко, но оказаться в такой глубокой луже не ожидал. МакКей продолжал:
- Мы как черепахи кверху лапами. Система жизнеобеспечения может отказать в любой момент, а я даже не могу открыть чертову дверь. - Он издал неопределенный смешок, больше похожий на всхлип. - Кости самого умного человека на Земле даже ветер не выбелит, потому что он умрет в этой ржавой консервной банке.
- Эй, - я повернулся к нему и оперся на локоть, сделав вид, что не заметил этого крайнего проявления мании величия. - Никто не умрет, понял? Сейчас ты выспишься, завтра встанешь и откроешь дверь, а потом придумаешь, как вытащить нас отсюда. - Я легонько потряс его за плечо. - А я тебе помогу. Слышишь? Я даже не буду с тобой спорить, буду делать все, как ты скажешь. МакКей, слышишь?
- Слышу, - все так же глухо откликнулся он. - Спокойной ночи.
Я подождал немного, глядя на его белеющее в темноте ухо, но он больше ничего не сказал. Я пробормотал:
- Спокойной ночи, - и отвернулся.

Мне снились сосны с гладкими стволами и разноцветные пухлые облака, летающие над ними, и еще было очень холодно рукам и ногам, но потом что-то мягко защекотало нос, и стало теплее. А еще чуть позже я проснулся, потому что в это время должны были запищать мои часы. Если бы они запищали, я бы их по традиции не услышал и продолжил бы сладко спать, но они не издали ни звука, и от этого несоответствия я моментально открыл глаза. Серый рассвет заливал прыгун желеобразным светом. Я мог бы поклясться, что ночью не переворачивался на другой бок, однако против очевидного не попрешь: носом я уткнулся МакКею в затылок, мои ладони были прижаты к его спине, ноги – к его ногам, а колено просунуто между ними. Наверно, в этот момент у меня было очень забавное лицо, но мне было не до смеха, и я убил бы на месте любого, кто нашел бы это смешным, потому что это абсолютно нормальная реакция организма на холод: если рядом есть источник тепла, надо подобраться к нему максимально близко. А колено я сильно повредил, неудачно спрыгнув с забора в восемь лет, чуть не порвал связки, и теперь оно мерзко ноет, когда холодно... Стоп, Шеппард, ты что, оправдываешься перед самим собой? Немедленно прекращай и начинай думать, как не разбудить МакКея и убраться от него подальше, пока он сам не проснулся. Самой большой загвоздкой, конечно, было колено, которое МакКею, похоже, совсем не мешало, он даже согнул одну ногу и зацепил стопой мою лодыжку, сделав незаметное извлечение ноги из этой петли делом очень трудоемким. Ситуация усугублялась тем, что меня все сильнее смущало то, во что я упирался бедром, а когда я смущен, я становлюсь настоящим слоном в посудной лавке. Поэтому я осторожно отодвинул от МакКея верхнюю часть туловища и стал пытаться успокоиться и думать о том, как вернуть себе ногу, а не о том, как хорошо задница МакКея подходит к сгибу моего бедра, и как замечательно, когда он молчит, не нервничает и дышит спокойно, хотя что это я, ни о чем таком я даже думать не думал...
Я бы еще очень долго лежал неподвижно, попеременно краснея и бледнея, все явственнее ощущая – морально и физически – всю неловкость положения, но МакКей что-то пробормотал (я весь облился холодным потом) и перевернулся на живот. Я с неимоверным облегчением вытащил колено из-под его ноги, вскочил и с ногами забрался на лавку, глядя вниз, как будто там шевелился огромный клубок змей. Все порядке, успокойся, уговаривал я себя, он ничего не заметил, а даже если бы и заметил, ну что тут такого? Ничего особенного не случилось. Я вертел эту мысль так и сяк и в итоге почти совсем успокоился.
Делать мне было нечего, я сидел и разглядывал распростертого на полу МакКея. Он лежал на животе, вытянув руки вдоль туловища ладонями кверху; голова его была повернута в мою сторону, лицо выражало мужественно переносимое страдание, он вздыхал и беззвучно что-то шептал. Разбудить, что ли, подумалось мне. Наверняка ведь какой-нибудь кошмар снится. Словно услышав мои мысли, МакКей глубоко вдохнул носом, открыл глаза, сел и потянулся.
- Доброе утро, - сказал я, спуская ноги с лавки.
Он смерил меня неописуемо унылым взглядом. Я внимательнее всмотрелся в него и встревожился: МакКей был бледен, как бумага, мелкие капельки пота блестели у него на лбу и над верхней губой, и вообще он выглядел очень нездоровым.
- Доброе? - спросил он. - Что же в нем доброго, позволь осведомиться? Тебе напомнить обстоятельства нашего пребывания здесь? - я помотал головой, и он полез в рюкзак. - Мне надо поесть. У тебя есть еда?
- Только батончики, - ответил я, разглядывая смешной хохолок у МакКея на макушке. - Но их надо использовать с умом.
- Да, - неразборчиво ответил МакКей, засунувший в рот целый батончик, - надо срочно поднять мне сахар. Иначе все будет совсем плохо.
Он вытащил из рюкзака еще одну блестящую упаковку, горестно посмотрел на нее и потянул к себе мой рюкзак. Я немедленно шлепнул его по руке.
- МакКей, если ты слопаешь все сейчас, потом мы умрем от голода.
- У меня гипогликемия! - завопил МакКей, бледнея еще сильнее. - Я не ел со вчерашнего утра! Мне нужен еще один чертов батончик! Я что, должен умереть, чтобы ты понял, насколько это серьезно?!
- Хорошо-хорошо, не кипятись, - я подтолкнул к нему рюкзак ногой. - Только потом ты откроешь дверь, идет?
Он не удостоил меня ответом, в два счета сжевал оба батончика, прогнал меня в носовую часть и снова, как вчера, начал копаться в проводах у люка. Я опять подозрительно уставился в окно. Ветра по-прежнему не было, но чувствовалось, что там очень холодно: даже прыгун, обычно очень долго отдающий тепло, сильно остыл за ночь. Я поспешно отогнал неприятное воспоминание и спросил, чтобы отвлечься:
- Там вообще атмосфера есть?
- Деревья зеленые, значит, есть, - отрезал МакКей. - Помолчи.
Я послушался. МакКей тихонько ругал провода, холод, меня, свой несчастный жребий и сетовал, что ему всегда не везет, всем хоть раз в жизни везет, а ему никогда. Когда что-то резко щелкнуло и люк открылся, делу его рук я обрадовался больше, чем он сам. МакКей высунул нос на улицу и тут же спрятался обратно. Мертвенная белизна ушла, уступив место его обычной молочной бледности, и я был этому неожиданно рад.
- Молодец, МакКей, - искренне сказал я, взял автомат и подошел к люку.
- Воздух очень разреженный, дыши глубже, - пробормотал МакКей, проверяя набедренную кобуру.
Мы вышли из прыгуна. Тяжелый воздух неохотно вползал в легкие, было холодно, но душно. Мы обошли прыгун и остановились. Перед нами на серо-лиловый песок набегали темные волны моря или океана, и до самого горизонта не было ничего, кроме воды. Было бы красиво, если бы не было так печально. Я обернулся и увидел наш тормозной путь. Прыгун пропахал длинную глубокую борозду в песке и ткнулся носом в глинистый обрыв.
- Доживает последние десятилетия, - сказал у меня за спиной МакКей. - Озоновый слой разрушается, атмосфера утекает. Хорошо, что пасмурно, я бы моментально сгорел.
- Как думаешь, тут есть какая-нибудь живность? - спросил я, глядя на низкие рваные тучи, темно-серые, как вода моря-океана.
МакКей поежился.
- Не знаю, но надеюсь, что нет. Не хочу быть съеденным каким-нибудь жутким медведе-оленем, - он быстро оглянулся и непоследовательно добавил: - И когда воздуха совсем не останется, зверушки долго не протянут. Жалко.
- Какой-нибудь план у тебя есть? - поинтересовался я, садясь на песок и зарывая в него пальцы.
МакКей брезгливо покосился на меня.
- Подцепишь паразитов. Этими руками меня потом не трогай, - пробормотал он. - Нет никакого плана. У меня голова болит.
Он медленно пошел вдоль берега, засунув руки глубоко в карманы. Я смотрел ему вслед и думал, что он, в сущности, мог бы быть нормальным человеком, если бы был чуть-чуть поснисходительнее к людям. И наверно, тяжело знать так много. Когда я только-только начал получать доступ ко всяким страшным государственным тайнам, у меня было мерзкое ощущение, что череп сжимается, а мозг увеличивается. Что должен чувствовать МакКей, я даже представить не мог, да и не хотел.
МакКей вернулся, сел рядом и тоже стал пересыпать поблескивающий песок из руки в руку. Все еще во власти размышлений, я придержал язык насчет паразитов. Мы сидели молча, только песок шуршал и волны шептали что-то едва понятное.
- У тебя есть компас? - вдруг спросил МакКей.
- Компас? - переспросил я, за что был немедленно расчленен презрительным взглядом.
- Да, знаешь, такая круглая штука со стрелкой.
- Я знаю, что такое компас, - огрызнулся я, - я имел в виду, зачем он тебе?
МакКей вздохнул и терпеливо объяснил:
- Не думаю, что тебе интересно, как именно работает компас и что из себя представляет магнитное поле, поэтому просто скажу, что он приведет нас к магниту. - Я продолжал заинтересованно смотреть на него, и он сдался окончательно: - Вряд ли магнит естественного происхождения, а значит, я смогу его отключить, и мы сможем улететь.
Эта мысль мне понравилась, я вернулся в прыгун и полез в рюкзак. Компас, естественно, обнаружился на самом дне.
- Славно, - сказал МакКей, оттаивая. - А то пришлось бы тебе тащить перед собой ведро с водой.
Я засмеялся, и МакКей одобрительно посмотрел на меня. Можно подумать, я не знаю, как сделать компас в полевых условиях.

Мне казалось, что мы шли уже несколько часов. Было жутко холодно, прямые стволы спереди, сзади, по бокам и везде, везде, пока хватало глаз, ужасно раздражали. Затылок ломило, веки отяжелели, все тело ныло, как будто я шел с полной выкладкой. За шиворот постоянно падали капли, мелкие мокрые листья под ногами устойчивости не придавали и страшно воняли, поэтому я был вынужден пренебречь советом МакКея дышать глубже. Я плелся за ним, как сомнамбула, почти не глядя на дорогу, и когда МакКей остановился, налетел на него и чуть не сшиб с ног.
- Осторожно, - механически сказал он. - Вот оно.
Я с трудом открыл глаза полностью и увидел невысокий холм с черным гротом, или пещерой, или лазом, короче, входом. МакКей сделал шаг вперед, но я уже немного пришел в себя, взял его за плечо и легонько отпихнул в сторону.
- Я первый, - сказал я, включил фонарик на автомате и быстро скользнул внутрь.
Внутри холм был полый, и я чуть не бухнулся плашмя на землю: уровень пола под холмом был на полметра ниже наружного уровня. Я прижался спиной к сырой земляной стене и обвел лучом фонарика пустоту. Ничего живого не было, зато в центре стояла какая-то штуковина – очевидно, тот самый чертов магнит.
- Шеппард? - жалобно позвал МакКей.
Для полной очистки совести я обошел магнит кругом, глубоко вдохнул и потрогал его пальцем. Ничего не произошло. Я высунулся наружу и сказал:
- Милости просим. Осторожно, ступенька.
МакКей все равно споткнулся, чертыхнулся, посветил фонариком по сторонам и радостно поскакал к магниту.
- Он? - полюбопытствовал я, занимая позицию у входа, откуда просматривалось помещение и было хорошо слышно, что происходит снаружи.
- Похоже, - МакКей уже раскладывал инструменты, как хирург в полевом лазарете.
- Тогда давай быстрее.
Здесь было еще холоднее, чем на улице, пар клубами вырывался изо рта. Я стоял неподвижно, как караульный, и зорко всматривался и внимательно вслушивался. Правда, уже через несколько минут я начал притопывать и подпрыгивать, иначе совсем бы замерз. Кислорода не хватало все сильнее, я отчаянно зевал. МакКей что-то откручивал, оттягивал, удивленно хмыкал и признаков близкого окончания работ не выказывал.
- Долго еще? - теперь жалобно звучал я.
- Я только начал, - возмутился МакКей. - Тут темно, как в... очень темно, и я первый раз вижу такую штуку, явно рейфовские происки, и пальцы у меня еле шевелятся от этого проклятого холода.
Он почти с головой залез в недра магнита, минут через пять издал победный звук, вылез и стал дышать на пальцы.
- Ну? - спросил я, пританцовывая.
- Там что-то вроде соленоида, - сказал МакКей, размахивая руками, и пояснил, поймав мой настороженный взгляд: - Катушка с током. Я тебе потом прочитаю курс физики за восьмой класс, хорошо? Ее надо вытащить, а у меня пальцы не гнутся.
Я чуть-чуть поколебался, глядя на него, потом решительно снял куртку и набросил ему плечи. Он немедленно всполошился:
- С ума сошел? Ты же окоченеешь! Забери...
- МакКей, я не успею окоченеть, если ты сделаешь все быстро, - сказал я, постаравшись вложить в слова всю силу убеждения.
- Черт, черт, - забормотал он и забегал вокруг магнита, сунув руки в карманы, потом остановился, пошевелил пальцами и снова полез внутрь.
Это было более чем непрофессионально, но я плюнул на безопасность и тоже стал наматывать круги по давешнему маккеевскому пути. Помогало плохо, добавляя к цепкому, какому-то химическому холоду одышку, звон в ушах и ненормальную мышечную усталость. МакКей, однако, проявил себя с самой лучшей стороны: я заканчивал третий круг, когда он снова издал победный вопль и вылез из-под магнита.
- Все! - объявил он, помог мне вдеть непослушные руки в рукава и сунул под нос ожившие часы. - Есть! Пойдем скорее. Ты живой?
- Д-да в-вроде, - пробормотал я, отчаянно моргая, пытаясь рассеять серую пелену перед глазами.
МакКей застегнул на мне куртку, отобрал автомат и за руку потащил наружу. Я с трудом влез на ступеньку, прошел несколько шагов, и тут гладкие серые стволы полетели на меня, и я повалился бы лицом в лиственное месиво, если бы МакКей не поддержал меня, крепко схватив за локоть.
- Я же сказал, - отчаянно прошипел он, - дыши глубже! Тащи тебя теперь. Хватайся за меня.
Я слишком плохо понимал, что происходит, чтобы сопротивляться. МакКей обхватил меня за талию и действительно почти тащил на себе, оскальзываясь, но двигаясь вперед довольно быстро.
- Давай, Шеппард, помоги мне, - бормотал МакКей, вцепляясь в мое предплечье. - Ну давай же, Джон!
До меня не сразу дошло, что он назвал меня по имени, а когда дошло, я воспрянул духом, непонятно почему, и стал увереннее перебирать ногами. МакКей крепко держал меня, шептал что-то нечленораздельное, и несколько раз мне показалось, что он всхлипнул.
Наконец мы добрались до прыгуна. Как только я оказался на своей территории, голова немного прояснилась, а живое молчание готового к работе прыгуна как будто согрело меня. МакКей усадил меня в кресло и принялся срывать с себя куртку. Я попытался помешать ему, показать, что я уже в порядке, но руки не послушались, и я только замычал:
- МакКей, не надо...
- Помолчи, - он совладал с курткой и теперь хлопотливо укутывал меня, бормоча что-то невнятное, но ласковое.
Вообще-то в порядке я не был, голова все равно очень кружилась, и снова стало холодно; на секунду мне показалось, что все вокруг только плод моего воображения, как после внушительного косяка. МакКей обстоятельно заворачивал меня в плед, на котором мы спали, подтыкал его со всех сторон так заботливо и смотрел на меня так страдальчески, что, наверно, из-за всего этого я выпростал руку из-под двух слоев ткани, теплой и пахнущей им, положил ладонь ему на загривок и потянул его голову вниз. МакКей испугался, инстинктивно уперся руками в подлокотник, но даже в таком плачевном состоянии я был сильнее его. Когда я коснулся губами его губ, он замер в неловкой позе, но не отстранился. Я медленно освободил другую руку, сжал его плечо, он наклонился ниже, приоткрывая теплые губы, касаясь моих теплым языком, и я постепенно начал вырубаться, но тут мои ледяные пальцы скользнули ниже рукава его футболки, на голую теплую кожу. МакКей взвизгнул мне в рот и отскочил. Секунду я не мог понять, что случилось, но в итоге до меня дошло, что дурманящее тепло куда-то делось. Я с огромным трудом открыл глаза и повернул голову. МакКей стоял за креслом и с ужасом смотрел на меня, хотя теперь это был не доктор МакКей, глава научного отдела, а источник жизненно необходимого тепла, которым надо было без промедления овладеть. Мозг работал со скрипом, но тело онемело еще сильнее, поэтому когда я стал выбираться из кресла, особенно неприятного диссонанса не было. Я чувствовал себя зомби, надвигаясь на МакКея чуть ли не с классически вытянутыми вперед руками с безвольно повисшими кистями, только мне нужно было его тепло, а не мозги.
МакКей молча пятился, пока не уперся спиной в стену. В его глазах были страх, умоляющее выражение и что-то еще, чего я не распознал. Впрочем, сейчас мне было все равно, потому что я наконец добрался до него и оплел его руками. Он выгнулся, упираясь ладонями мне в живот, но я только сильнее напряг руки, МакКей на мгновение ослабил сопротивление, и мне этого с лихвой хватило, чтобы прижаться к нему всем телом и почувствовать то, чего быть не могло и не должно было.
Голова вдруг перестала кружиться, а потом меня повело еще сильнее. Я уперся руками в плечи МакКея, чуть отстранился и посмотрел вниз. Его ширинка отчетливо скрывала что-то, что нельзя было трактовать двояко. Я поднял глаза на МакКея и увидел совершенно другое лицо, на котором был вызов, и отчаянная решимость, и откровенное желание, и черт знает что еще. Я задохнулся.
- МакКей, ты...
- Заткнись! - звонко сказал он. - Заткнись! И если вздумаешь сопротивляться, я всем расскажу, что ты ко мне лез!
Я смотрел на него во все глаза, а он крепко схватил меня за волосы на затылке и рванул на себя, почти кусая меня за нижнюю губу. Мне не хватило воздуха, и я отвернулся от него, глубоко вдыхая и одновременно обнимая его за пояс, чтобы он не подумал, что я сопротивляюсь. МакКей понял и зарылся лицом мне в шею, даже не целуя, а просто беспорядочно скользя губами по коже, отчего у меня по всему телу бежали мурашки. Головокружение почти прошло, осталась только легкая эйфория, и холодно мне уже не было. Мое тело взяло равнение на МакКея, и мы, постанывая, терлись друг о друга пахом. Его рука забралась мне под футболку, стирая выступивший на пояснице пот, скользнула вдоль позвоночника, и я сильно закусил губу, прогибаясь, поощряя его. Он стиснул мою руку, прижимая ее ладонью к своей промежности, снова умоляюще глядя на меня и шевеля губами. Я прижался щекой к его щеке, расстегнул пуговицу и молнию, обхватил его член сквозь белье, с силой провел рукой вверх и вниз, и он жарко выдохнул мое имя мне в шею, подаваясь навстречу моей руке. Я оттянул вниз резинку, провел пальцами по рубчатому следу от нее и случайно задел напульсником головку. МакКей откинулся назад, тихо, почти удивленно вскрикнул и кончил, глядя мне в лицо широко распахнутыми глазами. От этих пульсирующих зрачков, обведенных тонкой голубой каемкой, во мне что-то сломалось, и я почувствовал, как на брюках расплывается темное пятно.
Я прижался пылающим лбом к холодной стене рядом с головой МакКея, сунув руки ему под футболку. МакКей тяжело дышал, впившись пальцами мне в спину, и сердце у него колотилось, как ночью, только сейчас причина была в другом, и с такой причиной я готов был смириться.
МакКей поцеловал меня в скулу и тихонько засмеялся мне в ухо.
- Согрелся?
Я утвердительно замычал. Он прижал мою голову к себе, и я, похоже, мог бы простоять так всю жизнь, не обращая внимания на усиливающуюся боль в висках и ломоту в суставах. Я глубоко вздохнул, пытаясь забыть, что у меня есть тело, которое только что серьезно переохладилось и, очевидно, собиралось закатить мне первоклассную истерику в виде сильнейшей простуды. МакКей чуть отодвинулся и заглянул мне в лицо. Я попробовал улыбнуться, но МакКей нахмурился и прижал ладони к моим щекам.
- Похоже, даже слишком согрелся, - тревожно сказал он и потрогал губами мой лоб.
Его губы показались мне ледяными. Меня начинало трясти, в горле кто-то жег покрышки, попеременно волнами накатывали слабость, жар и холод. МакКей обнял меня за талию и медленно повел к креслу.
- Все, пора убираться отсюда, - сказал он, осторожно сгружая меня на него и усаживаясь сам.
- МакКей... - захрипел я.
МакКей бросил на меня почти злой взгляд, готовясь отвоевывать кресло пилота всеми силами.
- Я не для того тебя спасал, чтобы тут же угробить, - огрызнулся он, сосредотачиваясь и задраивая люк. - А ты сейчас ничего не можешь.
Я с трудом сглотнул: горло саднило все сильнее.
- МакКей, я не могу лететь в таком виде.
Он окинул меня невидящим взглядом, потом до него дошло, о чем я, и он усмехнулся.
- Никто не будет проводить молекулярный анализ всех подозрительных пятен на твоей одежде, не волнуйся.
Усилием воли я удерживал глаза открытыми, пока МакКей не поднял прыгун, чуть ли не до крови закусив губу, и не вывел его на орбиту. Потом звезды дрогнули, и я полетел вниз по широкой спирали.
- Шеппард!
Резкий окрик выдернул меня из темноты. Пальцы МакКея крепко стискивали мою руку.
- Не спи, - сквозь зубы сказал он. - Осталось чуть-чуть, потерпи. Вот уже Врата. Потерпи, Джон, пожалуйста.
- Терплю, - мне показалось, что я сказал это громко и отчетливо, но МакКей тревожно переспросил:
- Что?
- Терплю, - повторил я, и на этот раз он меня услышал.
- Говори что-нибудь, - попросил он, сильнее сжимая пальцы, - нам сейчас откроют. Все, открыли, сейчас будем дома. Джон, скажи что-нибудь.
- Спасибо, Родни, - прошептал я.
МакКей внимательно посмотрел мне в глаза и не отпускал мой взгляд, пока в прыгун не ворвались парни с желтыми вставками на куртках, и тогда я отключился с облегченным вздохом.

Стараниями Бекетта в медчасти я провалялся неполных три дня. Мог бы и меньше: по-настоящему плохо было только в первый день, когда я не мог открыть глаза, под веками плясали психоделические узоры, а малейшее движение причиняло жуткие страдания. На следующий день от этого кошмара не осталось и следа, и я только шмыгал носом, кашлял и чувствовал себя очень неловко, когда кто-нибудь приходил меня проведать и смотрел тревожно и сочувственно. Элизабет даже не надавала мне тумаков за необоснованные и опасные действия, и это заставило меня думать, что МакКей в пароксизме самоотверженности взял все на себя и ему здорово влетело. От подобных мыслей настроение совсем не улучшалось.
Я смог высказать свои опасения к концу второго дня, когда кто-то сел на стул рядом с моей койкой, вытащив меня из блаженной дремоты.
- Как ты? - спросил МакКей, как только я открыл глаза. - Карсон говорит, ничего страшного, но я хочу услышать это от тебя.
- Ничего страшного, - послушно сказал я и чихнул; он скептически посмотрел на меня, и я поспешно добавил: - Правда, все нормально. Это просто остатки.
МакКей молча разглядывал меня, улыбаясь одними глазами. Это было странно, но не неприятно.
- С тобой ничего не сделали? - спросил я.
- Нет, - ответил он, - все слишком волновались за тебя. И я в том числе.
Я промолчал, не зная, что сказать. Воспоминания о сцене в прыгуне не оставляли меня даже в бреду, и я снова и снова целовал его и раз за разом тянул вниз язычок серебристой молнии.
- Прости меня, - сказал МакКей, и я вздрогнул. - Я виноват. Я же знаю, нельзя тебя подзуживать, ты же заводишься с пол-оборота.
- Я не сержусь, - ответил я. - Мог бы и настоять.
МакКей вдруг положил руку на мою, лежащую поверх одеяла, и посмотрел мне прямо в глаза.
- И за другое тоже прости, - попросил он с непередаваемым выражением лица. - Мне очень жаль, я чувствую себя последним подлецом: не справился с собой, воспользовался ситуацией... Но это все равно рано или поздно случилось бы. Я бы не смог по-другому, понимаешь?
- Не понимаю, Родни, - тихо сказал я, но это было правдой только наполовину.
- Ты мне не безразличен, - сказал он, отводя взгляд. - Я так привык, что ты меня вытаскиваешь из любой передряги... Ты как будто мой бронежилет, и я думал, что ты нравишься мне потому, что рядом с тобой не страшно. А теперь понимаю, что нравишься, может быть, и за это, но люблю я тебя за что-то другое.
В груди у меня вспыхнул холодный огонь, как будто вернулся озноб. МакКей встал, поправил мне подушку и собрался уйти, но я поймал его за руку. Вырываться он не стал, но сжал мое запястье другой рукой и сухо сказал:
- Джон, если хочешь – забудь. Если бы на твоем месте был кто угодно другой – я бы и сам забыл сразу, как только мы взлетели, да и вообще ничего этого не было бы. Спи, ладно?
Огонь медленно расползался по всему телу миллионами разъяренных рыжих муравьев. Мне очень хотелось сказать что-то, что сразу сделает все проще и понятнее; я не имел ни малейшего представления, что это могло быть, но руку его не отпускал. Наконец МакКей все-таки соизволил посмотреть на меня.
- Учти, - сказал он тихо и очень серьезно, - мне нужно все или ничего. Что-то среднее меня не устраивает.
- Я учту, - сказал я и разжал пальцы.
Он тут же повернулся и ушел.
Я крепко потер лицо руками и снова чихнул. Ни одной внятной мысли не было у меня в голове, и причиной тому было совсем не болезненное состояние. МакКей отнюдь не воспользовался ситуацией: я бы смог его оттолкнуть даже трясущимися от лихорадки руками, и его угроза меня не остановила бы. Просто он так смотрел на меня, как никто никогда не смотрел: как будто я был вечным двигателем, философским камнем, вратами Рая, а скорее всего, и тем, и другим, и третьим одновременно. Он смотрел, как умирающий от жажды на воду, а я... А у меня все внутри переворачивалось каждый раз, когда наши губы встречались. Когда я первый раз целовался за школой в седьмом классе, этого не было; когда я впервые остался наедине с девушкой, этого не было; когда Нэнси сказала «да», этого не было, не было ничего похожего. Вообще ни один из самых счастливых моментов моей жизни не дарил мне таких огромных мощных крыльев, как эти секунды в промороженном прыгуне на враждебной умирающей планете.
С одной стороны, это было печально, потому что все отношения, все люди, которых я считал самыми важными в жизни, оказывается, были просто так, мимолетно и не по-настоящему. С другой стороны, похоже на то, что я наконец совершенно случайно наткнулся на человека, который не будет просто так, мимолетно. Во всяком случае, он не позволит себе быть просто так.
И на фоне того, что этим человеком был МакКей, то, что он мужчина, выглядело не так уж страшно. Я зажмурился и у меня защипало в носу, когда я вспомнил, как он сказал «люблю». Это, черт возьми, стоит чего угодно. Риск – благородное дело.

От миссий меня освободили еще на неделю. Выйдя из медчасти, я собрался с духом, пошел искать МакКея и страшно встревожился, когда мне сообщили, что его нет в городе. Я не поверил ушам, когда Чак, многозначительно глядя на меня, сказал, что доктор МакКей вернулся на ту планету. Я даже потребовал показать мне последний набранный адрес. Символы на мониторе безапелляционно заявляли, что МакКей еще больший псих, чем я думал.
Он вернулся под вечер. Весь день я пролежал на кровати, сообщив Бекетту, что буду спать, и выключив коммуникатор. Я старательно гнал от себя черные мысли и внушал себе, что эта планета уже не опасна, все будет хорошо и МакКей вернется с минуты на минуту.
Когда зазвенел дверной звонок, я окончательно извелся и сорвался с кровати, как будто катапультировался. МакКей вошел, живой, здоровый и довольный, и я с трудом подавил порыв обнять его. Вместо этого я спросил (пытался сурово, но получилось взволнованно и обеспокоенно):
- Ты летал туда? Один?
МакКей засмеялся.
- Нет, конечно, с Фордом и еще с двумя... не помню фамилий. Ничего особенного, мы просто полетали над землей, высадились совсем ненадолго. Когда-то это действительно была рейфовская ловушка, я нашел про нее у Древних.
- А как они ее проверяли? - спросил я, просто чтобы что-то спросить.
- У них, похоже, корабли... - он подумал, - органические, что ли. Я еще не все прочитал, но на рейфов поле не действовало. Они поставили на полюсах планеты магниты, достаточно сильные, чтобы окружить полем небольшую планету целиком. К настоящему времени южный магнит полностью исчерпал себя, а северный, на который мы напоролись, заметно ослаб, и площадь, покрываемая полем, существенно сократилась. Нам просто не повезло, что Врата оказались непосредственно над магнитом, когда мы вылетели из них.
МакКей замолчал и испытующе посмотрел на меня.
- Ты в порядке?
- В полном, - сказал я, - но док еще неделю меня никуда не отпустит.
Его глаза блеснули, но он сказал только:
- Везет. Ладно, отсыпайся. Завтра увидимся, - и пошел к двери, как ни в чем не бывало.
Все или ничего, говоришь?
- МакКей, подожди.
Он остановился перед дверью, как вкопанный. Я подошел совсем близко к нему.
- Хочу кое-что проверить.
МакКей смотрел на меня, как осужденный на своего палача. Я наклонился и поцеловал его, и снова меня словно хлопнули ладонью по солнечному сплетению: не больно, но сердце дергается и подпрыгивает. Я оторвался от МакКея, пытливо посмотрел на него, стоящего неподвижно и смотрящего вопросительно, и медленно заскользил ладонями по его груди. В желудке как будто загудел виброзвонок, тем интенсивнее, чем выше поднимались мои руки и чем ниже я склонялся к МакКею. А стоило мне опять прижать губы к его губам – хлоп!
- Черт, - прошептал я, и МакКей наконец разморозился и захихикал.
- Ты, похоже, что-то решил, - заметил он.
Я сжал его плечи.
- Решил.
МакКей вздохнул.
- Я рад, - он посмотрел на меня, прищурившись. - Тебя ничего не удивляет? Допустим, что я сохну по тебе – это не так странно. А вот, например, что ты не избил меня до полусмерти или хотя бы не наорал на меня и не вычеркнул навсегда из друзей, приятелей, дальних знакомых?
- Нет, не удивляет. - Сердце снова сделало сальто от его улыбки совсем близко от моих губ. - Мне даже очень нравится.
- Нравится настолько, что ты готов рискнуть карьерой?
Я нетерпеливо дернул плечом.
- Я же сказал: я решил.
МакКей посмотрел на меня глазами преданной собаки и сказал просто и скромно:
- Ну что ж. Я тоже готов рискнуть твоей карьерой.

@темы: Джон Шеппард, Родни МакКей, Категория: слэш, МакШеп, Фанфики